Отпущенный наконец-то службами безопасности Эрик появился в общем зале аэропорта практически в том же виде, в котором в него вошел - аккуратно одетый пожилой человек с небольшой ручной кладью и нейтральным выражением лица; не зная просходящего можно было решить что вообще ничего никогда не произошло.
До объявления посадки было ещё какое-то время, поэтому Эрик сначала подключился к вайфаю с надеждой, если повезёт, найти свободное место в зале ожидания дабы дочитать недочитанное до проверки. Он давно привык избегать аэродромных кафе и столовых, если только не было критической в том необходимости, и сейчас придержался того же принципа.
Вокруг, словно восточный базар, гомонел JFK, но если присмотреться, каждый здесь был, как и он, наособицу - даже семьи замыкались сами в себе, в своей собственной невидимой скорлупе взаимных слов и жестов; по этой же причине Эрик никогда не завязывал разговоры в местах путешествий. Не стал и сейчас.
Как только посадку объявили, он прошёл через отдельные воротца для бизнесс-класса, показал все документы, нашёл своё место, аккуратно уложил кладь в предназначенное для того отделение, оставив рядом только сумку с самым необходимым в полёте вроде лэптопа и медикаментов, сел на своё место у окна, и принялся созерцать аэродром и осторожно лавирующие по нему - на взлёт, на разгрузку - самолёты. Кому-то это напоминало чётко отлаженные часы, и что-то очень механическое конечно же было в этой комбинации машин и заполняющих их людей, но у Эрика это всегда ассоциировалось с производственным конвеером, вроде тех, где в консервы засыпают и закупоривают ветчину.