Последний раз она оглянулась назад. Последний раз всмотрелась в темное небо Штатов. Еще несколько часов, и она покинет эту страну. Может быть навсегда, а может быть – лишь ради того, чтобы снова вернуться. По работе ли, или просто так – не важно. Немного жалко было оставлять так и не узнанную страну, но вариантов не было: ее ждала дорога домой. И радость возвращения в родные стены теперь скрашивалась этим чуть горьковатым ощущением расставания с неизведанным. Отвернувшись и надев на себя дежурно-невозмутимую маску, Маша неторопливым шагом уверенного в себе и в своем времени человека проследовала к стойке контроля.
В мыслях ее в один клубок сплетались впечатления уходящего дня, удовлетворенность от сегодняшней работы и размышления о том, что было написано в тонкой книжке, лежащей сейчас где-то в бизнес-кейсе. До вылета оставалось достаточно времени: а значит, можно будет, пройдясь по дьюти-фри, зайти где-нибудь посидеть с чашечкой кофе, коротая время перед самолетом.
Суету и беготню, вечно царившую в присутственных местах и в точках отправления, Мария не любила: всего было слишком – слишком шумно, слишком суетно, слишком организованно и обыденно. И все-таки в таком большом скоплении народа, где нет ни одного знакомого и где ни с кем не требуется общаться, есть один плюс: возможность побыть самой собой, отрешиться от привычного облика бизнес-леди и попробовать вновь почувствовать казалось бы знакомое окружение с другой стороны. Двуличностью Маша подобное не считала – скорее вынужденной необходимостью.
В конце концов, правильно сказал Оскар Уайльд: «Большинство из нас - это не мы. Наши мысли - это чужие суждения; наша жизнь - мимикрия; наши страсти - цитата!». Тем притягательнее возможность побыть не той, которой нужно обществу, а той, которой хочется быть для себя.
…Юрист замерла перед витриной «Starbucks», неторопливо размышляя, хочется ли ей только американо, или что-нибудь перекусить тоже. Сосредоточенности мешали не только шумная компания детей неподалеку, но и мысли женщины, в которых рефреном звучали строчки одного из прочитанных незадолго перед аэропортом сонетов Лорки:
Веду я снов каравеллы
в таинственный сумрак ночи,
не зная, где моя гавань
и что мне судьба пророчит.
Шум раздражал, и Маша, вновь придав лицу соответствующе-строгое выражение, попыталась абстрагироваться от него, скрывшись за привычной личиной, как мышка в норку. Холодно процедив: - Вечер добрый. Американо и круассан, будьте любезны, - она расплатилась и отправилась к ближайшему незанятому столику.
И тут случилось несчастье. Случилось непоправимое. Пропуская порснувшего куда-то ребенка, она оступилась и дернулась, пытаясь восстановить равновесие. Маша удержалась на ногах, а вот кофе в стакане – нет. По вселенскому закону подлости оно пролилось прямо на сидевшего за столиком мужчину, обдав его кипятком. Одно радовало – пролилось не так уж много.
Маска слетела, разбилась вдребезги, сменившись испуганно-потерянным выражением больших карих глаз. Расстроенная, полная стыда, женщина затараторила:
- Ой, простите, я не нарочно! Вы не обожглись? Я…. Ой!
Oh, i'm so sorry! I'm so clumsy! Are you okay?