Из подвала некоторое время доносились отголоски пьяных криков, но вскоре они затихли. А через некоторое время вернулся обратно в общий зал Кардор. Выглядел дворф несколько взъерошенным, но целым, будто ему пришлось заниматься неким физическим трудом, возможно как-то связанным с теми едва слышными отголосками.
А в зале искатели приключений и Бальтазаровы наёмники готовились ко сну. Кому-то ничего делать и не надо было: Бальбо уже дрых под стойкой, Гобба зачем-то залез под стол и уже хрипел оттуда, сложив ногу на скамейку. Поскольку отсутствовали комнаты и кровати, то единственным вариантом размещения приключенцев было разложить спальные мешки на пустом пространстве перед сценой. А её занял своей персоной Торендил, тихо жалующийся под нос о том, что, дэ, такие условия приличному барду не подходят и вообще он может застудить горло от какого-нибудь сквозняка. Будто бы тут сплошные ветры пробегают и кружатся.
Пока все, кто мог, раскладывались, Кардор наводил порядок: залил водой котелки, чтобы остатки подливы, размазанные и чутка прикипевшие к стенкам, за ночь не засохли, превратившись в камень, а наоборот размокли к утру (так помыть посуду будет проще); после этого дворф собрал все опустевшие бутылки на одном из столов, стаканы и тарелки с ложками помыл; на непонятную лужу оранжеватого цвета и алкогольного запаха у стойки накинул тряпку, подождал, пока та впитает в себя жидкость, лишь затем повозил ногой по тряпке по полу, вытирая окончательно лужу; привёл Бальтазара в горизонтальное положение, уложив драконорождённого на спальный мешок.
Хорошо праздновать, напиваться, жрать в три рыла! А вот почему-то убирать всё затем приходится зачастую кому-то одному, да ещё и тому же, кто приложил больше всего усилий к подготовке пьянки-гулянки. Хорошо, конечно, если кто поможет, однако рассчитывать на это, как правило, не стоит.
И всё же есть кое-что приятное в уборке сейчас. Ведь порядок Кардор наводил не абы где, а в своём трактире. Своём. Трактире. Ну, и его товарищей, конечно, тоже, но ведь именно дворф тут всё распланировал и провёл работы по перестройке, оказывая посильную помощь нанятым им рабочим. От такого даже усталость, склоняющая к тому, чтобы упасть на ближайшую горизонтальную поверхность и забыться сном, долгим и яростным, будет приятной.
Но, тем не менее, искатели приключений не теряли бдительности. Они установили дежурство. Первую вахту взял на себя Авенир, привычно отбросив всякое желание спать, чтобы записать произошедшие этим вечером события в заведённым им "журнал приключений". Так что засыпали искатели приключений под скрип пера и слабую дрожь небольшой свечи, испуганно вглядывавшейся во мрак. Следующим часовым был Мартильн, он же инициатор дежурства. Затем Ювар, и в конце Грум.
На покой ночи никто так и не собрался в итоге покуситься, что, разумеется, совсем не являлось нежеланным событием... Утро пыталось выслать приключенцам на встречу своих наглющих агентов, называющих себя Солнечными Лучами, однако на двух единственных окнах были закрыты ставни. Солнечные Лучи непрестанно атаковали и выискивали слабые места, например, какую-нибудь щель, чтобы проникнуть внутрь, но оборона держалась крепко — ставни не раскрылись даже на миллиметр.
Первым из искателей приключений (за исключением дежурившего Грума) проснулся, как ни странно, Бальтазар. В горле драконорождённого жутко пересохло. Не сказать ничего, не пламенем дохнуть. В голове стояли непонятная пульсация и пустота. Они одновременно сосуществовали в чешуйчатой голове, не давая Бальтазару подумать связанную мысль, оставляя ему только созерцать окружающее пространство. Правая рука затекла и не чувствовалась телом, казалась каким-то странным обрубком, будто из дерева, приколоченным с непонятной целью к плечу. Пульсация в голове раздражала и казалась праведным гласом сердца, бьющегося в груди о том, что, мол, напиваться хозяин к чертям собачьим больше так не надо. Но, что было самым удивительным, никакой боли Ярджерит не чувствовал. Похмелье обошло стороной, испугавшись его буйного нрава.
Гобба продолжал храпеть, Торендил, который не спал, потому что эльфы не спят, а отдыхают, пребывая в трансе всего четыре часа, лежал в своём спальном мешке в обнимку с лютней и гладил её струны, наверняка придумывая новую песню.