Джон смотрел на то место, откуда, как казалось, струилась мелодия, и все никак не мог оторвать взгляд, который так и тянуло к этой неприметной дверце в полу.
Марси хихикнула в ответ на его слова, и именно это вывело его из ступора - правда, лишь для того, чтобы вогнать в краску. Он неловко улыбнулся, помявшись с ноги на ногу:
- Естественно не играет. Просто ничего лучше в голову не пришло.
Марси сгрызла яблоко, хихикнула и вообще казалась спокойной и расслабленной по сравнению с теми временами, когда он замечал ее в стороне от всех, саму по себе, молчаливую и опасливую. Марси-дикарка - так ее называли, а Джон расстраивался, когда они это делали, и даже злился: бросал осуждающие взгляды на говоривших и просил перестать.
Его не слушали.
Джона вообще редко слушали. Он был незаметным - вроде есть он, а вроде бы будто и нет, - но действовал на других успокаивающе, всегда внешне спокойный, улыбчивый и крепкий, как камень.
Джон считал, что остальным незачем знать, что камень изнутри пуст и в нем бушуют сильные ветра сомнений и противоречий.
И сейчас тоже. В подвал тянуло так же сильно, как тянуло его руку однажды к тёплой, пышущей жаром и оставленной на прилавке без присмотра булочке. Просто возьми её - и сегодня ты будешь есть впервые за два - или три? - дня, шептало что-то. А Джон не послушал. Переборол. Прошёл мимо, стиснув зубы.
Или это совсем другое? Джон не знал, но что-то его настораживало.
- А вдруг этот кто-то не друг нам? Вдруг он поднимет тревогу? - проговорил Джон, мотнув головой, чтобы прогнать наваждение, которое уходить не собиралось. Все тянуло и тянуло… - Что, если это ловушка? - округлил он глаза. - Зачем рисковать, когда все идёт так хорошо. Здесь столько еды, нужно только собрать её и поскорее сбежать подальше от этих.
И, каждое мгновение борясь с собой, попытался отойти и переключить внимание на полки, чтобы найти что-то, во что можно было бы свалить всю эту роскошную еду и чтобы его при этом было бы удобно нести.