Отлетевший в сторону гладиатор, кривясь от боли, полз к мечу. Ножи не причиняли вреда змею, а сея хотя бы пережил удар - слабым оказалось тело. И без меча Нкосана был бы, наверное, мертв, что он очень хорошо понимал на уровне инстинктов. Впрочем, если оружие его спутников окажется столь де бесполезным, мертвы были они все. И лучше уж умирать с мечом в руках, чем с крюком под ребрами в пыточной камере безумного колдуна. Каждое движение приносило боль, и наверняка сломано было несколько ребер, но бывший гладиатор не выпускал меча из вида, заставлял себя работать руками и ногами, и постепенно оружие приближалось.
Но добраться до него купит так и не успел - могучий удар хвоста раздробить стену рядом, осыпав ползущего кусками костей, а затем повеяло холодом от мертвых, своими ледяными клинками кромсавших плоть змея. Или же холода не было, и это ужас перед высвобожденной из могильных пределов силой вызвал озноб, охвативший черного воина. Но, сделав свое дело, призраки вернулись туда, откуда их вызвал Кадпф, и, цепляясь за стенку, Нкосана смог подняться и осмотреть поле битвы.
Аллен не двигался. Это не обязательно означало смерть, и, припадая на кровящую разодранную ногу, гладиатор проковылял к телу. Сын Конана был мертв. Невольно Нкосана удивился, насколько спокойным тот выглядел, насколько тело его казалось неповрежденным, несмотря на то, что колдун сломал ему позвоночник. Но жизнь ушла из тела друга, и Нкосана почувствовал, как горячку боя и радость от победы над невозможным противником затмевает скорбь.
Обычно Нкосана не страдал от того, что не умеет красиво говорить. Больше того, большинство умельцев ладно складывать слова в его глазах яйца выеденного не стоит - они побуждали людей идти на смерть, а сами отсиживались в тылу. И сражаться чаще всего не умели. Но сейчас, после гибели Аллена, кушиту было мучительно больно из-за того, что он не мог выразить словами то, что чувствовал. Мог только всхлипывать, всасывая в нос неожиданно появившиеся там сопли и куда более ожидаемую кровь, потекшую из носа после удара об стену.
А потом черный гладиатор думал. Целую ночь думал. И утром, когда они хоронили Аллена, он сказал следующее:
- Нет хорошие смерти. Есть битвы за хорошее дело. Колдун убивать много людей. Аллен сражаться колдун. Аллен сражаться хорошее дело. Печально что умер.
Потом, собрав нехитрые пожитки, он стал возле Якадафа. И ответил на вопрос Бригитты, над которым тоже думал этой ночью.
- Нкосана думать, человек владеть свобода, человек должен делать хорошее дело. Хорошие дела много, но Нкосана уметь только сражаться. Если Кадаф делать хорошее дело, Нкосана идти с Кадаф и сражаться.