Прощание с матерью Кадафа произвело на Нкосана тягостное впечатление. Сам он своих родителей не помнил. И, что гораздо печальней, не помнил, почему не помнил. Что тому было причиной? Малый возраст, в котором его забрали в рабство, или же количество тупых травм головы, которые регулярно получал гладиатор? Все сливалось воедино в кровавом угаре арены, и связи с тем, что делает человека человеком постепенно рвались. Кто знает, чем бы стал Нкосана, если бы не побег и встреча с его текущими спутниками? Скорее всего, трупом, но кто знает?
К тому же, трупом стать он всегда мог успеть. И рыскавшие вокруг башни людоящеры вполне могли стать тому причиной. Трезубцы – поганое оружие, почти как вилы, хотя умирать от них гораздо менее обидно будет. С другой стороны, обидно сдохнуть от лап какой-то покрытой чешуей твари, которую вообще в первый раз видишь. Здесь, в Аквилонии, они, возможно, и являлись обычным зрелищем, но кушит не удержался от вопроса:
- Что есть эта ящерица-человек?
Получив, или не получив ответа, чернокожий здоровяк добавил:
- И Нкосана не лезть в камыши. Там болото. Ноги вязнуть. Нкосана сражаться на твердая земля. Нкосана пойти за дерево или в кусты.
И так и поступил.