Напряжение, возникшее между парнем с крестьянским лицом, и Вигго, можно было пощупать. Или разрубить, если уж на то пошло.
Николас сидел за столом, отложив вилку и положив руку на рукоять огромного меча, лежавшего у него на коленях. Собирался ли он вступиться за Оскара, которого видел впервые в жизни? Вряд ли. Просто когда назревает драка, оружие лучше держать наготове.
Но Николас смотрел на Вигго, и видел, что напряжение, страх, ненависть и недоверие исходят только от Оскара и от людей, собравшихся в шатре. Сам Вигго был спокоен и задумчив в своих рассуждениях о судьбе коленопреклонного человека перед ним. Сравнение с вышколенным доберманом обрело новые оттенки — теперь Николас мог оценить размах силы, доступной Вигго. Открываемые порталы, двери, волшебный шатер — все это не имело отношения к людям, и поэтому выглядело как красивые, но пока что бесполезные спецэффекты. Но вот такие рассуждения о том, чтобы превратить живого человека в животное, причем без угрозы или презрения, а именно как достойная альтернатива нынешнему положению простолюдина — это внушало... нет, не страх — Николас не боялся сверхъестественного, и не уважение — поведение Вигго было далеко от идеалов, привитых в семе Гарсиа — но заставляло считаться с его мнением.
Ведь, насколько Николас мог судить, Вигго действительно не видел в этом ничего плохого.
А еще Николас понимал, что как бы он ни был быстр, и как бы ни был неотвратим удар тяжелого клинка — мысль, которой опытный маг может сплести сильное заклинание, все равно окажется быстрее.
Незримое противостояние завершилось. В словах Вигго, которыми тот ответил на уколы и нападки, чувствовалось родительское наставление непутевым чадам.
Николас скрипнул зубами и вернулся к еде. В конце концов, это была не его война.