Медленно волоча ноги, Оскар брел по пепелищу, в которое превратился город. Иллион, Пожиратель Плоти, при жизни своей так любил дробить кости бессметного множества рабочих в жерновах своих стальных зубов.
Сейчас он валялся под ногами, вонючими, тухлыми ребрами наружу, облепленный паразитами-людьми, которых он когда-то проглотил. Они обгладывали его гниющую плоть, отполировывая кости зданий до остова, высасывая из трубчатых ячеек комнат сочный и розовый костный мозг, который поможет тощим, изголодавшимся падальщикам протянуть еще хотя бы день. Оскара мутило, и давно бы вывернуло наизнанку, будь в его пустом животе хоть что-нибудь, кроме голодной слюны.
Чонка не любил мародеров. Брайан, его собрат по оружию, был из таких. После боя он с улыбкой дебила бросился снимать с мертвецов побрякушки. Когда он пытался стянуть с какого-то полудохлого бедняги сапоги, Дятел ударил его со спины топором. Голова раскололась, как грецкий орех, обрызгав Чонку ошметками мозга с кусочками черепа, к которому прилипли волосы.
В память о Брайане Оскар забрал его кожаную куртку, которая оказалась как раз по плечам...
Он свисал из окна. На хорошей, крепкой веревке. Такой можно было бы удержать даже быка... Ноги в смешных башмаках, вытесанных из цельного куска дерева, слегка постукивали на ветру. Глаза, бурые от запекшейся крови, лиловый, распухший вываленный язык. И рука, сломанная в трех местах с торчащими костями, против всех законов природы повисшая в воздухе, указывала путь...
Медленно волоча ноги, Оскар брел по пепелищу, в которое превратился город. Он шел к Шатру, который, казалось, появился здесь с тех самых ярмарок, где он веселился много лет назад. Да и он ли это был тогда? Сейчас этот Шатер казался воплощением зла и ада, будто его яркие краски питались гноем мертвых тел и смрадом тех, кто до сих пор выжил...