Неожиданно для индианки, и, отчасти, для самой Маргит, Господь покладисто откликнулся на призыв своей верной, хоть и не безгрешной, служительницы. В ответ на ее сбивчивую молитву, земля под ее ногами пошла волной, намереваясь уйти из-под ног взбешенной индианки. Но то ли близкое соседство с подземными червями дало о себе знать, то ли объятая праведным гневом женщина была готова к любым казусам - но она просто припала к земле, уцепившись за нее тремя конечностями, после чего просто выпрыгнула в сторону обидчицы, широко замахиваясь ножом.
Широкое лезвие, описав полукруг, вновь зацепило девушку - на этот раз там, где она и рассчитывала - по пышным рукавам. Правда, суровая реальность и здесь испортила ожидания мадьярки - остро отточеный нож взрезал и рукав, и кожу, и мышцу под ней, обжигая предплечье девушки острой болью и заставляя тонкую ткань мгновенно набухнуть от крови, побежавшей веселым ручейком. Казалось, это начало конца. Отступать девушке было некуда, разве что пытаться проскочить под пологом - открывая индианке прекрасную возможность вырезать свои инициалы на той части ее тела, какая ей больше понравится.
Но внезапно от ложа, еще толком не остывшего после любовной схватки представителей двух великих народов, в сторону индианки метнулась едва различимая тень. Не просто метнулась - набросилась на разъяренную индианку, цепко обхватывая ее мускулистыми руками и отрывая от земли. Теперь, в статике, можно было различить, что в дело вступил сам "оспариваемый" индеец. Причем вступил без всяких "прелюдий" в виде криков и уговоров - просто бросился на свою подругу, презрев и острый нож в ее руке, и плескавшуюся в ее глазах кровавую ярость. Еще и рыкнул ей в ухо что-то грозно-неразборчивое, вызвав ответный фонтан шипящих слов, значение которых Маргит вполне могла понять без перевода.