- Получай, сатанаилово отродье!, - весело воскликнула Маргит, когда ее пуля пробила лоб рвущейся вперед твари. Одним чудовищем стало меньше - а значит, шансы сестер Тернегг-Ратц выйти из этой заварушки живыми и даже не поцарапанными еще немного возрасли. Радость девушки омрачало только одно: помимо ее выстрела по чудовищу попал еще кто-то из спутников, так что приписать волчью шкуру целиком и полностью себе она уже не могла.
Увы, но вся радость ее не прдлилась и нескольких секунд. Несколько ударов набатно стучащего сердца - пороховой дым еще не успел рассеяться, а на месте погибшего вервольфа, словно черт из табакерки, возник новый. Он мчал, казалось, прямо на мадьярку, начисто забыв обо всем и мечтая вцепиться ей и только ей в глотку. Не ожидавшая такого внезапного появления очередной твари девушка непроизвольно взвизгнула, спешно принявшись перезаряжать винтовку. Проклятый архимедов винт, казалось, как на зло стал работать крайне медленно и неторопливо, будто бы продираясь сквозь плотные комья ваты. Венгерка отчетливо понимала, что выстрелить не успевает.
В этот миг с обоих флангов раздались выстрелы, а стоявший рядом сребролюбивый, но щедрый мистер Дак начал поворачиваться в сторну чудовища. Как это не странно, но подобная картина успокоила авантюристку, придав ей толику недостающего мужества и уверенности в том, что хотя бы с этой стороны она надежно прикрыта.
Ко всему этому примешивалось и циничное осознание того, что даже если тварь не застрелят на подходе, то между ней и мадьяркой окажется как минимум один верховой. По крайней мере, оборотень сначала должен будет разорвать на мелкие клочки самозванного начальника охраны, а уж потом попытаться попробовать на вкус уроженку славного Секешфехервара.
Приняв за долю секунды подобное решение, напрчженная мошенница бестрепетно развернулась в направлении головы каравана, судорожно передергивая затвор и дополняя общую картину кровавого безумия громкими словами очередной молитвы, запас которых на все случаи жизни у нее казался неисчерпаемым:
В руце Твоего превеликаго милосердия,
О Боже мой, вручаю душу и тело мое,
Чувства и глаголы моя, советы и помышления моя,
Дела моя и вся тела и души моея движения.
Аминь!
Зрелище, открывшееся путешественнице, ее совершенно не радовало. Впереди, в каких-то полутора десятках футах от нее, пара здоровенных клыкастых ликантропов жестоко рвали чье-то тело, тогда как индианка спешно отступала под прикрытие белых людей с винтовками. Кто был тем неудачником, что попал в лапы вервольфов, с того места, откуда стреляла Маргит, было не видно, но этого и не требовалось - девушка не сомневалась, что жертвой противоестественного союза волка и черта стал мистер МакКой: ведь именно он был в авангарде, беседуя с проводником, прежде чем начался весь этот кошмар.
От души посочувствовав первой жертве, венгерская авантюристка целиком и полностью сосредоточилась на стрельбе, став на короткое время практически одним целым со стволом своей винтовки.
- Сейчас, сейчас я вас..., - зашептала она сразу после "аминь", - Нечего добрых христиан убивать, звери рыкающие...
К вящему удивлению Тернегг-Ратц, бегущая к своим Мика что-то зашептала, строя из пальцев странные фигуры. Отсекшая это краем взгляда, Марица даже подивилась: настолько четче вдруг стали косматые волкодлаки. Теперь казалось даже, что она может рассмотреть каждую шерстинку на вздыбленном загривке ближайшего чудища, каждую каплю крови, медленно падающую в траву с бритвенно-острых клыков и когтей. Алчущие пасти, полные голодной слюны, и безумные глаза нелюдей стали казаться еще больше и ужаснее - воистину перед нею посланцы Ада.
Эта загадка внезапной зоркости, оттененная действиями Маленького Енота, породила в бедовой венгерской головушке новые мысли и подозрения: "Что это? Языческие чары? А вдруг да? Дозволено ли добрым католикам принимать языческое благославление ради спасения душ ближних своих"? Все это было интересным философским вопросом, но в горячке боя, увы, было не до него. Маньи только дала себе зарок - подумать об этом позже; и вновь сосредоточилась на винтовке, подсознательно оградив себя от всего остального мира и веря, что сестренка ее наверняка прикроет.
Вся спешка и нервное напряжение, сопровождавшие стрельбу и подготовку к ней, принесли свои плоды. Сплетшиеся в тесный узел азарт, страх, потребность в самозащите и желание отомстить привели к тому, что хрупкая девушка, не бывшая профессиональным бойцом, вела огонь так быстро и четко, как ветеран гонведа* на учениях в присутствии королевской особы.