Огромные пасти разверзлись, клацая челюстями и открывая бездонные ненасытные глотки, готовые жадно поглотить любого, кто встанет у них на пути... Доктор моргнул. Клацанье челюстей превратилось в щелканье затворов, бездонные глотки оказались патронниками, поглощающими пули один за другим. Все брались за оружие, и животный страх, одолевавший Говарда, наконец отступил. Нет, он не перестал бояться — страх на поле боя помогает выжить, уж ему, как доктору, это было известно — но теперь это был продуктивный страх, разгоняющий кровь в организме, делающий зрение острее, а реакции резче. А зрелище миловидных сестер, по мановению невидимой волшебной палочки преобразившихся в богинь войны, заставило его устыдиться секундного малодушия.
— Против? Да я почту за честь сражаться рядом с вами, миледи! — напору в голосе Говарда позавидовал бы и кавалерийский полк в момент атаки. В ответ на заявление о стрельбе исключительно в голову он только восхищенно покачал головой. Эмансипация и феминизм расцветали в Новом свете, не сдерживаемые вековыми традициями и укоренившимися в сознании обывателя привычками. Говарду это было в новинку, и необычность эта была скорее положительной. Азарт в голосе Софии мог зажечь и бикфордов шнур на связке динамита.
— Не уверен, что готов тягаться с вами в стрельбе, однако гордость не дает мне возможности заранее сложить оружие. Все же, замечу, что проиграть вам... кхм, тебе, будет не меньшим удовольствием, чем победа, — Говард не сразу смог подхватить столь быстрый переход на "ты", но все же наконец сделал над собой усилие. — Прошу прощения за оскорбление вашего слуха низменными выражениями, — извинения, хоть и запоздалые, никогда не бывали лишними. — Пожалуй, я слишком много времени провел среди солдат.