Недолго пришлось выжидать Скумри. Схватка завертелась пуще недавней метели, и про черного кота все и думать забыли. А ему лишь того и надо было.
Увидел - волчище свалил человека, вгрызся в плоть, опьяненный кровавой поживой. Чужого человека не жаль. Коли биться не горазд - дома сиди. Но торжество ненавистной псины задело Скумри за живое.
Сейчас, пастбище блох, увидишь, кто тут первый хищник!
В несколько коротких скачков Скумри ушел за спину врага. Подобрался ближе на полусогнутых лапах...
Шажок. Ещё один. Дразнящим серым помелом развевается перед носом волчий хвост. Пора!
Подобрался, переступил пару раз с лапы на лапу, приминая снег, ритуально повертел задницей. И прыгнул - резко, мощно.
Скумри подкрался умело - против солнца, с наветренной стороны. Ничем не выдал он своего приближения - ни звуком, ни запахом, ни отброшенной на снег тенью. И лишь в последний миг, уже распластавшись в прыжке, метнул перед собой свирепый мысленный вопль-образ, смысл которого сводился к одной короткой, сулящей смерть фразе:
- Ver thik, her ek kom!
Волк повернул морду, но поздно - двадцать фунтов угольно-черной ярости обрушились ему на шею.
Скумри не стал вгрызаться в загривок, как велели инстинкты. Что толку, если пасть забьет мехом, и клыки едва коснутся кожи? Вместо этого он ударил по волчим глазам с обеих передних лап. И почувствовал, как когти погружаются в сочную мякоть глазных яблок...