О чем думал Камаэль, находясь так высоко над землей и сидя с очаровательной девушкой на залитой солнцем террасе, обдуваемый морскими ветрами? Явно не о собственном теле и постигших его неприятностях. Он думал о ней, как ей должно быть больно от пореза и неприятно смотреть на изуродованную шрамами спину.
Пожалуй для кого-то это были прото шрамы на спине, для ангела же, это было страшное увечье, с родни тому, которое люди получают лишившись рук или ног. Собственное чувство ущербности давило каменной глыбой, но парень не показывал виду, старался превратить всё в шутку, скрыть своё смущение за улыбкой, как ущербный пытается скрыть свою неполноценность за решительностью и нежеланием принять чужую помощь.
Он сидел повернувшись спиной и сгорал от стыда, но иначе не мог. Пусть ничтожно малое чудо, что он ещё мог сотворить, принесёт девушке успокоение боли. Если бы он только мог, то излечил бы все её шрамы на теле и в душе, вдохнул новую жизнь и новые силы. Но он не мог. Лишенный божественной благодати, он стал почти человеком, а значит всего приходилось добиваться собственными руками и головой.
Нежные прикосновения пальцев, скользящие движения, словно оценивающие его уродство. Камаэль хотел провалиться сквозь землю, лишь бы только она не смотрела столь пристально на эти... уродства.
А потом он вздрогнул. Ощутил прикосновение губ и вздрогнул от неожиданности. Голова и плечи откинулись назад, а сам он прогунлся от переполнивашего его чувства наслаждения.
- Что ты со мной делаешь? Зачем?
Голос едва пробивался через его взволнованное дыхание. переполненное противоречивыми чувствами любви и сомнений.