Когда Вилл протянула ручку к Ингвару, то тот невольно залюбовался девушкой и уже не мог возвратить своего взора к браслету, чего Вилл просто не могла ни заметить. Брови парня чуть поднялись и нарушили свое ровное шествие, будто бы пила соскочила с бревна и, с громовым раскатом, застонала в воздухе, разбрасывая меж тем и опилки. Уши убежали на какой-то задний план, а все лицо словно вышло вперед, выдавило новые грани в себе же, стало более округлым, мягким, живым и будто бы растаявшим. Глаза же его раскрылись и глядели теперь с каким-то вызовом и надеждой, светились и оттенялись, и бог знает что творили, глядя в глаза лишь Вилл. Он ее понимал. Ему казалось, что он ее понимал, но когда девушка предложила удалиться в компанию более тихую, то он развеял свои домыслы. Вообще, человек этот был весьма самоуверен и ставил себя как какого-то одаренного парня, чем как рабочего, но ничего не мог сделать с положением своим, поскольку из века в век предки его не старались даже выслужиться перед вождем. Нет, он был против того, что статус и уважение нужно было б заслужить силой и приемчиками Манилова, но только так происходило на самом деле, и парень понимал, что свою честь он сохранит, но дети его должны будут показать себя с самой лучшей стороны. Будто бы есть у сердца плохая сторона! А вы знаете, есть, но лучше с нею не сталкиваться, ведь это не что иное, а подсоленная часть прожаренного фарша, оставшегося на тарелке после промывки души — предательство. И не знал еще Ингвар предательства, и как же я хочу, чтобы не знал он его никогда, ведь чистая его душа провожала сейчас Вилл в свой дом для того лишь, чтобы исполнить ее желание отделиться от толпы. Да и сам он был не против покинуть этот красивый гадюшник, хоть навсегда.
— Да. Можем, конечно, ко мне пойти, — парень схватился за шею, вспомнив, что дома у него не убрано, да и вообще холодно, — но вот только… Меня не было тут давно, так что там будет, как это… зябко, что-ли. Мы же. То есть ты и я согреемся же? Сейчас, — Ингвар отпустил руку Вилл и сорвал с кого-то меховую жилетку. Ноль реакции. — Пошли. Быстрее. Надень, вот, и пойдем.
Выйдя из хижины, парень проводил Вилл по оледенелой тропке прямо к своему скромному жилищу. Это была маленькая хатка с мощной трубой и прозрачными, что было тут странно даже, окнами. Одна сторона дома была обгорелой и пряталась все под белилами снега, а другая, было видно, начала свое неспешное возрождение и уже почти превратилась во что-то красивое, возвышенное и… незавершенное, как и душа Ингвара. На зиму, видно, ремонт приходилось прекратить, если, конечно, здесь были весна и лето. Впрочем, как это тут не было весны, когда у каждого второго такие жаркие руки! Пока Вилл рассматривала жилище спутника, парень принес охапку дров, известив девушку о том, что ко времени будет приносить еще, а пока пусть разгорится это. Войдя в домик, Ингвар принялся затоплять огромную печь-очаг и начинать уж греть воду. Изнутри хатка была еще бедней и возвышенней. Все тут было, как оказалось, прибрано, висело и лежало на своих местах и вот-вот, казалось, войдет хозяйка, как молодой викинг сказал:
— У меня р-родители погибли. Но, ах, — не зная, что бы добавить, парень только глубоко выдохнул. — Это было давно еще, я п-привык. И, да, я же еды захватил. Вон, на стол положил, так что еще она пока горячая, разбирай. Сейчас тепло станет, — он шмыгнул носом и сказал еще что-то невинно-ободрительное. Стало тепло, пусть от слов его, но стало.
Тут-то и закончились посиделки Гая и Эпифоры, ведь на голову им, сидящим в тачке, шмякнулся сноп сена. И… запахло так, будто бы… сено горит. Это еще что: не ведая себя, выбравшись из хватки сушеной травы, голубки увидели, что к заставленному и запертому вилами большому дому, где сейчас выплясывал генерал, и вождь где почесывал свой подбородок, подбирался бородатый краснозубый мужик в знакомой шапке, держа в руках факел. И вьюга, как и наши герои, обомлела, ведь за ним шло полдеревни. Тихо они обложили сеном хижину, разбежались каждый по своему окну и стали было уж ждать пламенной храброй речи их полководца, да он только тихо улыбнулся во весь свой гнилой рот и кинул факел на кучу сена под ногами. Потихоньку начали то же самое делать и его товарищи, да вот только мешать наблюдать за картиной этой нашим знакомым помешало то, что их тележка, как и пара других повозок и уже один ветхий домишко с кровью на пороге, загорелась!
Ну, хоть согреются.