Когда в незапамятные времена первые гоблины, близоруко щурясь, выползли из уютных недр под жестокие лучи солнечного света, они были в смятении. Они были напуганы - мир казался опасным и недружелюбным местом. Дрожа от суеверного ужаса, они прятались в холодные каверны, выкапывали грозящие обвалиться норы и шёпотом рассказывали детям о кошмарах, творящихся снаружи. Они во всём видели ненависть природы. Завывания ветра казались им причитаниями злых призраков, скрип деревьев - гневным бормотанием, а нестерпимо яркий огненный круг в небе представлялся ненавидящим оком самого Бога.
Гоблинам было страшно, гоблинам было голодно, и предприняли попытку примириться с жестокой природой. Какой-то гоблин начал выносить на порог своего жилища часть еды, другой стал складывать пирамидки из камешков там, где ветер выл особенно пронзительно.
Тогда и появились шаманы. Сведущие и таинственные, знающие, как задобрить злобных духов так, чтобы избежать парающих деревьев, синего огня с небес и клыков голодных зверей. Как предотвратить несчастье и как исцелить хворь. Плата никогда не была мала, но она быда ничтожна по соавнению с вечным страхом перед большим миром.
Дела всего гоблинского народа пошли в гору. Охотники и собиратели заходили всё дальше и дальше, приносили всё более и более богатую добычу. А если кто-то и не возвращался, то это значило, что он принёс недостаточно хорошую жертву и духи покарали его за надменность. Примерно тогда же выяснилось, что духам не обязательно отдавать половину пищи, а хватит и объедков. Что если не убивать больше зайцев, чем нужно для пропитания, острозубые духи охоты тоже останутся довольны. В какой-то момент самый сильный и умный шаман заявил, что он подружился со всеми духами и им будет домтаточно жертв только по большим праздникам, а пока что хватит лишь того, чтобы он, шаман, был сыт и доволен.
Гоблинам больше не требовались сложные ритуалы. Но проходя по ущелью, умный охотник даже без напоминания шамана складывал из камешков пирамидку, а опытный рыбак никогда не забывал кинуть череп первой пойманной рыбы обратно в речку. Однако, шаманы не потеряли авторитет. Их по-прежнему ценили, задабривали. На шаманов ложилась большая ответственность - они должны были объяснить любое новое явление, любое несчастье, одобрить каждое важное решение. Знатоки тайных миров и хранители запретного знания, их слова всегда имели вес.
Взаимоотношения вождя и шамана напоминали запутанный симбиоз: с одной стороны, шаман - вернейший из сподвижников вождя и всегда поможет делом и советом... Но с другой стороны, вожди старались воздерживаться от решений, которые шаманы могли бы не одобрить. Шаман - посредник между племенем и духами, и духи почему-то всегда на его стороне. А духов злить не следует.
Иными словами, несмотря на то, что должность вождя заставляет иначе посмотреть на многие вещи, Крэг пребывал в таком же благоговении, что и рядовые гоблины. Слова Уркунги вселили веру и в его сердце.
Сразу по окончанию всяческих проявлений благоговения перед духами, вождь развил бурную деятельность. Надо было выяснить, куда дальше держать путь, а до тех пор обеспечить племя едой, огнём, оружием, лекарствами для охотника и самого Крэга... В общем, дел хватало. Даже трясясь от лихорадки и нещадно потея, серокожий вождь носился как угорелый. Раздавал команды, разъяснял задачи, инспектировал процесс, тихо ругался и велел переделывать. Подолгу общался с лекарем и шаманом. Строил планы, прикидывал последствия, каждое утро смотрел забивался на высокий камень и смотрел на столбы дыма на горизонте. Племени предстоял долгий путь к успеху.