Дискуссия ученых и не очень ученых мужей, напоминала птичий гомон посреди леса. Нахмурившись, спартанец силился вычленить самую суть спора, чтобы в присущей Лайкедеймонцу манере, принять простое и лаконичное решение. Единственно верное и правильное.
Но слов было, как мусора на базаре и собеседники не стесняясь вываливали всё новые и новые словеса на головы оппонентов надеясь отстоять собственные интересы. Уставшему и голодному Иолаю, меньше всего хотелось вступать в полемику, ведь ораторствовал он значительно хуже, чем владел мечом.
Продолжая молчать, он выслушал и вездесущего Каломия, который влез в разговор не снимая сандалий и ещё больше внёс сумятицы между враждующими сторонами.
Обдумывая сказанное, Юноша пришел к мысли, что если Каломий внесёт плату за этого страдальца, то и их, "пресытившихся воздухом" обяжут платить. А платить за запахи по цене жареного мяса, несколько неразумно.
Пытаться взывать к голосу разума, совести и милости богов было бессмысленно. Владелец постоялого двора постарается не упустить своей выгода, а несчастный грек не сможет сотворить монеты из воздуха, если только боги Олимпа не смилостивятся и не явят чуда.
Что же, нужно было решить вопрос отталкиваясь от тех правил и принципов, по которым пытались разрешить спор оппоненты.
Взгляд юноши устремился к надписи «Продается все!» и принялся перебирать её букву за буквой.
В какой то-момент, он поднял руку, привлекая к себе внимание и желая взять слово. Дождался, когда спорщики и гости утихнут в ожидании, сделал несколько шагов к центру постоялого двора и вновь посмотрел на надпись:
- Продаётся всё! - громко прочитал он буквы и хищно посмотрел на владельца.
- Я покупаю твою жизнь, Грек. Назови цену, которую ты хочешь чтобы я положил в твою могилу...
Достав из сумы серебряную монету, Иолай принялся водить ей из стороны в сторону.
- Смотри как много серебра, хочешь ещё больше?
Он поводил монетой над столом, затем под столом.
- Я весь твой дом могу наполнить серебром. Назови цену и ты её получишь.
Пресловутая лаконичность, подобно рогам критского быка, прижала трактирщика к его же собственной хитрости. Теперь он, по разумению юноши, должен был или признать, что продаётся далеко не всё, либо добровольно согласиться на смерть. Вряд ли он хотел умереть из-за своей жадности.
Юноша устал и не смотря на комичность происходящего, был серьёзен, а глаза сверкали волчьим голодом. Только раз он позволил себе тень хитрой улыбки, когда встретился глазами с Диантом.