На работе было скучно и пусто. За весь день – два посетителя, из которых один ошибся конторой, и весь разговор с ним ограничился указанием на правильную дверь, а второму нужна была начальница, которой не было на месте, и Джейн записала его в «окно» на четверг. Бумажной работы было тоже не так много, а сама миссис Грейс весь день в бегах – тишина и спокойствие. Можно читать, ненавязчиво болтать с кем-нибудь по сети и наслаждаться почти уютным одиночеством и легкой, светлой грустью, часто посещающей ее осенью.
Джейн любила осень. Ее угнетала жара и тяготили толпы туристов, заводнявшие Ласт Харбор летом, а осенью, когда все они уезжали, городок словно бы вздыхал свободнее – и она вместе с ним. Солнце становилось ласковее, небо изменчивее, а море – темнее и прохладнее. Их офис находился в одном из немногих городских небоскребов на двадцать первом этаже, и через большое окно приемной, где она проводила большую часть своего рабочего времени, если открыть жалюзи, была видна небольшая полоска моря – сегодня свинцово-серого под несущимися по небу тучами, чуть неспокойного, облизывающего тяжелыми волнами опустевшие пляжи, перебирая песок и гальку и унося куда-то в глубину мелкий мусор, чтобы переварить его где-то в темной пучине, будто огромная кошка, вылизывающая шерсть – так же деловито, увлеченно и неспешно, шерстинка к шерстинке – камушек к камушку. Морю ведь никогда не нужно никуда спешить… Джейн вот сегодня тоже не нужно. И почему-то ее жутко потянуло к морю. Еще разок взглянуть на расплавленный металл, в который превращалась вода под косыми лучами заходящего солнца, пока световые дни не сократились настолько, что она будет идти с работы уже в темноте.
Закончив работу и заскочив домой лишь переодеться, она вышла на пустынную в прохладный вечер набережную. В будний день не в сезон здесь мало кого можно увидеть – большинство кафешек и дискотек, летом бурлящих жизнью и превращавших набережную в шумный муравейник, уже закрылись, порт находится в другой стороне, а немногочисленные в это время туристы все больше по вечерам греются в отелях или барах. Из местных здесь разве что бегают по утрам трусцой – почему-то поразительно мало тех, кто всю жизнь живет у моря, по-настоящему его ценит и любит просто проводить время с ним рядом. Джейн же родилась и провела первые пятнадцать лет своей жизни в другом городе, где моря не было, поэтому все еще не утратила уважительно-восхищенного отношения к нему.
Неспешно идя на своей волне, Джейн могла бы и не заметить парня, если бы он не выделялся так на фоне закатного неба, одинокий и какой-то нездешний. И могла бы и не услышать его, если бы буквально несколько минут назад, выходя на набережную, не вынула из ушей маленькие капельки наушников, чтобы сменить музыку инструментов музыкой моря и ветра. Когда же он обратился к ней, она удивилась и растерялась настолько, что даже оглянулась вокруг, убеждаясь, что больше никого рядом нет, – она была не из тех девушек, с которыми часто знакомятся на улице. Особенно симпатичные молодые парни с такими удивительными глазами и таким приятным голосом.
Вопрос был столь же странным и потусторонним, как и сам незнакомец, и девушка удивленно взглянула на небо – хоть оно и было пасмурным большую часть дня, гоня тяжелые тучи на север, дождя не было. Более того, у горизонта пелена облаков была разорвана, обнажая полоску неба и позволяя скрывающемуся солнцу подсвечивать темно-рыжую шевелюру парня, отчего казалось, что она будто бы светится – будто бы весь он светится особым, густым медовым светом, словно весь он был порождением этого осеннего заката – или ее больного воображения, истосковавшегося по романтике. Джейн, как завороженная, подошла к нему поближе, где-то в глубине души готовая к тому, что он сейчас исчезнет, растворится вместе со скатившимся в море солнцем – и отчаянно этого не желая.
Подавив единственный, но глупый вопрос-ответ «А что же еще?», она еще пару секунд продолжала молчать. Что-то подсказывало ей, что именно сейчас и именно этому человеку ответить так будет не просто неуместно, а совершенно непозволительно. Но что-то ответить было надо, хотя бы для того, чтобы продолжить разговор, и она, снова взглянув на небо, неуверенно, почти шепотом отозвалась:
- Наверное…
Какие у него все же невероятные глаза…