Вспышка. Мгновенное помутнение. Зеленая идиллия пригорода сменяется мрачным обшарпанным коридором. Вспышка. Ровные ряды домиков, зеленый газон. Табличка и обшарпанная стальная дверь, словно отправные точки, совмещающие в себе два мира. Тумблер в мозгу щелкает, переключая картинку. В мрачном Городе всегда сумерки, а лабиринт бетонных коробок нескончаем. Щелк. Ключи проворачиваются с металлическим лязгом в замке, норовя сорвать тонкую грань между мирами. Выпустить железо-бетонного хищника из клети. Щелк. Переламывается винтовка, заляпанная кровью, выплевывая две дымящихся гильзы. Куски плоти и кровь на дурацких цветных обоях борделя. Щелк. Зефирный весельчак Труляля принимает заказ в мелкой забегаловке. Дверь с грохотом въезжает в стену. Щелк. Точка синхронизации. Гостиная Пятачка больше напоминает подвал. Матрас в углу, массивный металлический стол, тусклый свет лампочки и целый ворох бумаг беспорядочно разбросанных по комнате. Холод. И, какое-то свинячье чутье как бы говорит: "Обосрись от страха, здесь теперь живет твой кошмар". Кошмар ощутимый физически, превращающий воздух в густое месиво. Каждая из этих бумажек вызывает животный липкий ужас, заставляющий взгляд просто скользить, не пытаясь уловить смысла в цифрах и буквах. Грохот стальной двери. Блядь! Ебаный порыв ветра?! Не было, сука, ветра!! Кошмар?! Нахуй бредни. Но, блядь, неожиданно, сука, бодрит. Тот самый момент, когда оподливился бы от страха, но очко сжато настолько, что начинает выдавливать глаза из орбит. В каком он мире? В каком он мире, блядь?!?! Похуй. Его гонит вперед нечто большее. Толстые пальцы-сардельки судорожно вращают диск телефона. Длинные гудки:
- Детектив Винсент Пух, я вас слушаю...
Живой...
Только сейчас Пятачок понимает, чего стоили две секунды и три метра в его сраной халупе. Ужас, а, вернее, его осознание накатывает на него плотной волной. Крупные капли пота катятся по роже целой, блядь, Ниагарой, а язык прочно приклеен к небу и первые его звуки напоминают нечленораздельное мычание. Но Пух, старый добрый Пух, конечно же узнает своего товарища. Невозмутимо, с уверенностью скульптора, сминающего поддатливую глину, он начинает лепить горбатого на том конце провода:
- Да, мистер Наф, ваше исчезновение, конечно же, осложнит решение вопроса с получением разрешения на оружие. Вы должны были появиться в участке еще три дня назад...
Старый добрый Пух старательно выгораживает своего старого доброго Друга от всех прелестей вербальной анальной пенерации, в которой столь изощрен их шэф Пиноккио. Живой, пидарас шерстяной!!! Живой!!! Странное ликование на мгновение рассеивает тревожные мысли.