Как только между ним и караулящими черный вход пустотниками выросла громада гаража, движения Рене стали резкими и емкими, лицо, только что украшенное испуганно-растерянной миной, обвисло, как марионетка, хозяин которой отвлекся на что-то действительно важное, а речь и вовсе превратилась в неразделенный паузами набор тезисов. Слова Бенедикта не давали повода усомниться в том, что представление подходило к концу, а значит маски на какое-то время становятся ненужными и лишними.
– Стил. Дверь с обратной относительно дома стороны гаража. Пусто. Щеколда. Камер и “крикунов” не вижу. Минимум три цели внутри.
Накрутить на вытащенный из кобуры “Гекатер” глушитель, нацепить через голову, но оставить висеть на шее респиратор, расправить свернутый в тугой жгут капюшон из баллистического волокна.
– Всем. Выглядящие афгульскими машины за гаражом. Две. Тяжелый стаббер. Гранаты. Стрелковое оружие. Провокация, похищение или похищение для провокации.
Сделать несколько быстрых шагов к ближайшему пикапу, переложить пару ребристых цилиндров, небрежно сваленных на какое-то крикливое покрывало, в карманы сюртука, активировать и повесить на пояс “генератор тишины” (как бы он там не назывался в священных спецификациях слуг Омниссии).
– В гараже трое ловят одного. Удобный момент. Иду внутрь. Десять…нет восемь секунд на запрет.
Стараясь ступать предельно аккуратно и тихо, несмотря даже на то, что “белый шум” теоретически должен был сделать его движения абсолютно неслышными, Рене подступил к ведущей в чрево ставшего то ли братской могилой, то ли ритуальной комнатой гаража двери, еще раз сверился с показаниями ауспекса, и вдруг понял, что улыбается. Недобрая ухмылка непривычно-привычно натягивала кожу на скулах, зубы были чуть разведены, усиливая сходство со звериным оскалом, а глаза, должно быть, сверкали жестким серо-голубым льдом. Это пугало. И не потому, что улыбаться аколит вообще не собирался (это как раз было мелочью), а из-за того, что строить рожи перед лицом смертельной опасности было фирменной карточкой того настоящего “Тринадцатого”, который был довольным своей жизнью охотником за головами. Того, которого инквизиторские хирурги и корректоры личности выжгли из их общего мозга, заменив запуганным и преданным притворщиком. Того, который мог быть признан не заслуживающим доверия и отправлен на утилизацию или, что в стократ страшнее, на перепрограммирование.
“Хватит, б%ять!” – зло оборвал поток панических мыслей Рене. Что бы там ни творилось с его “прошлым я”, сейчас им всем предстояло влезть в пасть карнадона, а в этом деле истерики еще никому не помогали. Сделав для успокоения два медленных вдоха, охотник приоткрыл дверь на минимальную ширину, позволяющую протиснуться человеку его габаритов, и неслышной тенью скользнул внутрь гаража.