Данкан Кроу
Господа операторы оказались неразговорчивыми малыми, к тому же несколько параноидальными - под стать самому Кроу. Для них он, видимо, был просто еще одним надзирателем, при котором бледные и усталые мужчины не собирались демонстрировать ничего, кроме профессионального мастерства и не менее профессиональной неразговорчивости. Впрочем, и того, что увидел Данкан, хватало для того, чтобы составить общее представление об этих людях: как говорится, sapienti sat.
Пока Ричард спокойно и неторопливо разъяснял арбитру принципы работы наблюдательных аугуров и пикт-регистраторов, его напарник неотрывно следил за меняющимеся на экранах изображениями; когда же Мэллоун закончил речь и предоставил Кроу возможность самому решать, что делать дальше, они сменились. Ричард сел на место наблюдателя, а Уильям, отдернув зановеску в углу, устроился на узком продавленном топчане, где и одному человеку было тесно. Окон в помещении аколит так и не увидел, - что могло обьяснить бледность операторов, зато обратил внимание на прикроватную тумбочку. Скудное убранство ее составляли всего-то чуть потемневший пикт в дешевой пластиковой рамке, где двое загорелых молодых парней в форме сержантов Лотарингского ополчения, улыбаясь, глядели в обьектив на фоне здоровой армейской радиостанции и, казалось, горя не знали; да небольшая молельня, посвященная одновременно Императору и Омниссии. Две тонких свечи, стоящие перед ней, уже прогорели, и на поверхности стола остались капли застывшего воска - судя по следам, не далеко не в первый раз. Что характерно, герба Бедфорда Данкан нигде не увидел.
Рассказ техника был четок и краток, походя скорее на доклад. И, судя по выражению лица мужчины, им и являлся. Как оказалось, наблюдательная сеть охватывает территорию почти всего особняка и прилегающей территории. "Почти" - это потому, что ряд комнат и помещений вот уже год как находится вне пределов компетенции наемной охраны: за ними наблюдают иные люди, и этот пост от доступа к наблюдению отключен. Но, как успокоили Кроу, все те места, где могут оказаться гости, находятся под неусыпным наблюдением как недремлющих машинных духов, так и пребывающей на территории охраны.
Большая часть того, что демонстрировали пикт-регистраторы и наблюдательные аугуры, нельзя было назвать сколько-нибудь интересным зрелищем: трепещущая золотая листва могучих деревьев в парке, неторопливо и обстоятельно патрулирующие территорию пустотники, оживленная суета на кухне, великолепие наполненной высшим светом залитой яркими огнями залы, тихие безлюдные коридоры и комнаты верхних этажей, играющие в кости и попивающие вино слуги, готовящая широкое ложе с плотным балдахином горничная, легкие занавеси, раскачивающиеся от легкого ветерка из открытого окна, запертая подвальная дверь, пустующая господская ванная комната, оранжерея и зимний сад...
На первый взгляд все спокойно и благолепно, словно бы нигде рядом днем с огнем не сыщешь еретиков, демонопоклонников или приравненных к ним. Просто большой дом, подчас аляповато и вычурно узукрашенный, а подчас - благопристойный и достойный. На слугах и охранниках не видно никакиз темных меток или знаков мутации, вся их суета обычна для занятых людей, чья молодая хозяйка сегоня вступает в брак. Подозрение могли вызвать разве что несколько одоспешенных охранников, иногда мелькавших на краю одного из экранов, граничащего с мертвой зоной - там, по словам Мэллоуна, располагался черный ход.
А в зале в это время неспешно прохаживались гости, беседовали, чокались бокалами и улыбались.А вон, у стола молодоженов, и Бенедикт - вручает, раскланявшись, подарки новобрачным и счастливым родителям. У одной из колонн - напряженные и явно не привыкшие к такому обществу гвардейские офицеры. Молитор, исполнив обязанности приглашенного, отправился вместе с Игнацио и Бедой бродить по зале, а Бедфорд, постояв немного и переговорив еще с несколькими визитерами, заглянул в подарок фон Нордеков, после чего напару с Иглхороном покинул зал.
В коридоре, как видел Кроу, между мужчинами произошел разговор на повышенных тонах, причем Бедфорд в качестве аргумента явно ссылался на дневник Рюцциля. Судя по всему, достойные негоцианты так и не пришли к соглашению: Иглхорн, приложив руку к вискам словно отголовной боли, кивнул и отмахнулся от возбужденного собеседника - мол, делай, что хочешь. После этого господа изволили вернуться в зал, но если Дэмиэн продолжал сохранять бесстрастно-вежливую мину на лице, то отец новобрачной был словно на иголках, в нетерпении глядя на часы.
Не меньший интерес представляли и начавшиеся с завершением основной поздравительной части странные передвижения публики. Несколько неизвестных солдат, младших адептов и клириков вошли в зал для того, чтобы покинуть его после короткого разговора и вручения документов с некоторыми из гостей, а некоторые из присутствующих выходили из зала, сопровождаемые помощниками распорядителя. Недоумевающие гости следовали разными коридорами, не пересекаясь друг с другом, для того, чтобы исчезнуть из секторов обзора камер, не появившись и у главных ворот. Судя по всему, это вызвало недоумение и у сидящего рядом Мэллоуна - мужчина ерзал на стуле, смотрел то на Кроу, то на дверь, то на спящего напарника, то снова на Данкана - но пока ничего не предпринимал.
Стил Бану, Рене "Тринадцатый"
Поначалу неразговорчивые, пустотники не выдержали напора Рене и Стил, оказавшись все-таки вполне компанейскими людьми. Поначалу они и от амасека отказывались, но когда сержант Грейс, махнув на все рукой, сказал: - Айда наливай, - охранники с радостью приобщились к высокому, взамен угостив телохранителей фон Нордеков каким-то самогонным пойлом, вытащенным под насмешливый взгляд сержанта из-за шкафа. А там и закусь на столе появилась, после чего Грейс, которого подчиненные периодически кликали Боцманом, отослал самого молодого из подчиненных стоять на стреме в коридоре: не дай Император большое начальство решит заявиться.
После слов о параноидальном гаде-арбитре Боцман, удобно устроившийся за одним столом с аколидами, насмешливо фыркнул, хлопнув Тринадцатого по плечу тяжелой лопатообразной рукой:
- Не волнуйся как варп при шторме, парень. Тут главное сохранять выдержку: такие гроксолюбы, как этот белобрысый, долго не живут, торпеду им в глотку да так, чтобы с кормы вылезло. Сучье отношение к своим - это паскудно, по себе знаю. Мой тебе совет по-братски: достанет до самого квартердека, так попроси знакомых ребят, чтобы они сделали его потяжелее на несколько граммов, да дело с концом. А там тело за борт - ну, в смысле, припрятать, и дело с концом. Побушует-побушует ваш хозяин, да и забудет.
Историйкам Рене, приправленные комментариями Стил, все пустотники внимали с немалым интересом, периодически делясь подробностями о подобных или близких к подобным ситуациям в их экипаже. К сожалению, даже эти воспоминания подавались аккуратно и без лишних подробностей, так что услышать какую-либо информацию, могущую пролить свет на их слушбу и причину того, как гордые космические волки переквалифицировались в домашних сторожевых псов, не представлялось возможным. Только раз один из матросов, по прозвищу Баклан, ляпнул: - А помните того офицеришку, когда мы брали "Новую Надежду"..., - но был быстро прерван цинувшим на него Грейсом.
Незамеченными не остались и маневры Стил, добавившие внимания слушателей: интерес к рассказам и боевитой девке подскочил на небывалую высоту, хотя телохранители Бедфорта пока еще не перестовали влегкую усмехаться над ней, не принимая девушку всерьез. Исключение из них составлял только сержант: наметанным глазом оценив физическую форму Банну и ее повадки, он прекратил вместе со всеми полувшутку-полувсерьез насмехаться над ней, хотя улыбался также широко, как прежде. По итогам разговоров с пусотниками аколиты пришли к выводы, что их собеседники ни к военному, ни к торговому флоту отношения не имеют: не встречались в их речи те словечки и обороты, которые безошибочно скажут разбирающемуся, что они тянули лямку на подобных судах.
...Когда Тринадцатый выскользнул за дверь вслед за ним ради серьезного разговора, Боцман вначале напрягся, сжав пудовые кулачищи, но поняв, что это всего лишь безобидный очкарик из охраны торговца, расслабился и приветливо улыбнулся: - Ну что там у тебя?
...Одобрительно хохотнув словам Рене, сержант, не чинясь принял "подарки", уважительно хлопнув собеседника по плечу и, расстегув верхние пуговицы на тугом накрахмаленном воротнике рубахи, пробасил:
- Я тут, конечно, не вахтенный, но и не распоследний трюмный матрос. Так что, думаю, вполне могу разрешить. Сам понимаю, чего уж! Шуруйся сам где хочешь, не лезь только к гаражам да дальнему черному ходу - там все норм с охраной, да и камер, через которые тебе твой пес может увидеть, нету, ха-ха! Парней я к тебе приставлять не буду - шибко надо, все равно, если пойдешь куда-то не туда, на пикт-рекодерах тебя запеленгуют и в вокс стукнутся с приказом сменить маршрут. Ладно, бро, пойду я, мне еще одного железноголового встречать надо: не только ваш хозяин параноик. Бывай!
Приведенный Грейсом человек представился мистером Вудом, личным телохранителем сэра Дорсета. Он живо ввязался в спор с пустотниками о достоинствах и недостатках корабельных моделей автогана перед армейскими, и вскоре вместе с несколькими свободными охранниками отправился на стрельбище: проверить аргументы в деле. Один из оставшихся же, приедставившийся Картером, предложил Стил подтвердить свои истории путем маленького состязания силы рук. Возглавляемые Грейсом моряки сгрудились возле стола, за которым сидели аколиты, и приготовились увидеть, как один из них покажет девке, кто круче и кого мыщцы тверже.
Бенедикт Молитор, Игнацио Рамирес, Хакста Беда
Эмпирии заволновались, заколебались течения и потоки, сквозь которые устремился взор псайкера. В море душ, исполненном тысячей тонов и оттенков, его интересовал только оттенок ауры одного-единственного человека: Дэмиэна Иглхорна. И безошибочные чувства Игнацио обнаружили ее.
В ней на изжелта-коричневом воедино сплетались багрянец жестокости и пурпур властолюбия, ржавый металл самоуверенности и синева верности тем, кто с ним в одной команде, дубовый оттенок выдержки и волная гладь рассудительности. И поверх этого всего доминировали грязно-желтые прожилки жадности. А поверх этого, словно бы всего прочего было мало, были темные жгучие пятна некого неестественного источника, постороннего воздействия со стороны, словно бы кто-то или что-то уже давно воздействовало на негоцианта самым разрушительным, хотя и медленным образом.
Сейчас магнат откровенно скучал в ожидании окончания утомительной процедуры, не испытывая никакой радости от браскосочетания дочери своего младшего партнера. Но за скукой этой и безразличием таилось ожидание чего-то значительного, и это неведомое что-то должно было произойти в самое ближайшее время.
Помимо проверки Иглхорна достойный псайкер не забывал проводить и общее сканирование течений Имматериума вокруг и, как выяснилось, не зря. Метрах в двадцати от почтенной троицы негоциантов застыла свита, на первый взгляд - неприметная: два охранника-пустотника в панцирном доспехе и с шлемами, закрывающими лица, щуплый секретарь со стопкой инфопланшетов и высокий осанистый мужчина с пиломечом, чем-то неуловимо напоминающий армейского священника. Над ними варп вихрился и кружил, сворачиваясь в мощную спираль, что было убедительным доказательством того, что как минимум один из этой четверки обладал тайными силами.
...Распрощавшись с Бедфордом, Бенедикт отправился гулять по залу в поисках Бюрюзы, и вскоре обнаружил ее в компании молодых людей, допытывающейся у звезды недавнего прошлого на тему ее новой роли. Они окружили девушку плотной стеной, и определить местонахождение Лили Молитор смог только по ее неизменному спутнику, ради сего торжества переодевшемуся в парадную армейскую форму и повесившему на пояс саблю. Продолжавший покуривать свою неизменную трубку мистер Бирс и сам приметил аколита, после чего, не дожидаясь просьб и указаний, ввинтился в толпу, позволяя мисс Дитрих вырваться из окружения новоявленных поклонников и поздороваться с Бенедиктом.
На сей раз Лили предстала перед агентом Трона в образе светской дамы, одетой сообразно сему почтенному мероприятию, хотя и не без некоторого вызова. Длинное темно-зеленое платье в пол с кринолином из белого тарлатана, расшитое по подолу тонкой серебрянной нитью, оставляло плечи актрисы непозволительно открытыми, что компенсировалось накинутой на них легкой кружевной шалью. Украшенное серебристым шнуром и мелкими россыпями натурального жемчуга, оно гармонично сочеталось с тонкой жемчужной нитью, охватывающей красиво очерченную шею. Недлинные вьющиеся золотистые волосы были уложены красиво ниспадающей волной, а лоб украшала тонкая витая диадема. Цеременно подав мужчине руку, девушка легко засмеялась:
- Ах, вот и вы мой давний поклонник и свидетельство того, что искусство ценят и на других мирах! Как вам тут? Как по мне - в высшей степени прелестненько! Не желаете ли представить мне своих спутников? А после этого я Вас попрошу, нет - даже потребую отойти в сторонку и рассказать, что нового видели вы за время ваших путешествий! Сейчас в моде наряд, как у вашей спутницы!? Тогда вы обязательно расскажете мне, как ныне одевается высший свет в столичном мире!
Хакста в своем наряде действительно сумела произвести впечатление. В первую очередь - на молодежь. Она видела, какие заинтересованные взгляды бросали на нее юноши и девушки, тогда как старшее поколение в массе своей глядело в основном несколько недоуменно и неодобрительно. Хотя и не все: тот же Бедфорд сумел по достоинству оценить красоту спутницы фактораё равно как и ее намеки, ответив самодовольной улыбкой и легким кивком. Мужчина даже попытался втянуть живот, чтобы выглядеть стройнее. К сожалению, толи из-за робости, толи по причине занятости он не воспользовался открывшейся возможностью - но вечер был длинный, и не следовало торопить события.
Только спустя полчаса, когда свадебные торжества и шоу были в самом разгаре, к девушке подошел один из помощников распорядителя, передавший ей приглашение от хозяина дома посетить его коллекцию тканей и урашений разных миров.