Бенедикт Молитор, Игнацио «Старик» Рамирес
Возражений на предложение Молитора не последовало: Лили понимающе улыбнулась и пожала мужчине руку, пододвинувшись чуть ближе к нему под недовольное фырчание Бирса:
- Бенедикт, не волнуйтесь. Я вполне хорошо осознаю, каким боком мне могут выйти поспешные и непродуманные доклады без уточнений по тексту у более опытного человека: а оперативник всегда более опытен, чем стаци. Это не подлежит сомнениям, что ошибочное письмо может вызвать недовольство, влекущее разные эксцессы. Да и, буду откровенна, вы ближе от меня, чем Монро, и недовольство оперативников здесь и сейчас будет для меня более болезненным, чем неудовлетворенность нашего далекого руководства: а мне не хотелось бы причинять вам дискомфорт вредными опусами.
Так что, Бенедикт, я думаю, что наиболее правильным вариантом будет тот, где мы вместе будем составлять отчет: мои размышления и ваши дружеские советы по написанию – рекомендации. Так будет удобнее и мне, и вам.
…Тонким психическим щупом, незаметным для окружающих, казавшийся расслабленно-спокойным Игнацио проверял местных агентов инквизиции: обаятельную девушку, пославшую ему дежурно-ласковую улыбку, и уже пожилого бородатого водителя, спокойно начавшего набивать трубку. Девушка представилась просто: Лили, что явно не устроило сидевшего за рулем мужчину, достаточно громко и отчетливо пробурчавшего: - Не «просто Лили», а великолепная Лили Дитрих. Сам он, кстати, представиться не соизволил, что сделала за него спутница:
- Амброз Бирс, торговец и отставной военный.
Господин Бирс не вызвал у псайкера никакого интереса – с точки зрения обладателя столь специфических сил, он был ничем не примечательным обывателем Империума, одним из миллиардов. Блондинка же казалась несколько более интересной: психический фон ее по сравнению со среднечеловеческим, был повышен как минимум на четверть. Это не было похоже ни на находящегося под неустановленным воздействием Фиц-Фолларда, ни на активного псайкера или колдуна: способности девушки (а вернее всего, как подметил Игнацио, небезуспешно молодящейся женщины) были не раскрыты и пребывали в латентном состоянии. Впрочем, чтобы удостовериться в этом, следовало провести более тщательную проверку.
Ну а Бенедикт, как и следовало ожидать, оставался все тем же Бенедиктом Молитором, ничем не отличавшимся от утреннего.
…Стоило только аколитам запереть сейф, как распахнулась тяжелая металлическая дверь, являя визитерам внутреннее убранство детективного агентства Джозефа Смита. На стенах без обоев, где без труда можно было увидеть грязные разводы от идущих по потолку труб, висели в чистых опрятных рамках какие-то приказы, наградные листы, убранные за стекло вырезки из газет и фотографии мужчин и женщин в форме арбитерс – часто с траурной лентой в углу. Одна же из стен, находившаяся за спиной у владельца, была превращена в огромный стенд, на котором в хаотичном на первый взгляд порядке располагались какие-каракули, чертежи, стрелки, и все те же фотографии (но уже в основном штатских) и газетные вырезки: создавалось впечатление, что на нем владелец помещения, назвать которое конторой не поворачивался язык, делал некие заметки исключительно для себя.
Основную часть комнаты занимал массивный деревянный стол. Не понятно было, как этот шедевр столярного искусства могли втиснуть сюда: ни входная дверь, ни маленькая дверца в углу комнаты не позволили бы его внести, но факт оставался фактом. Чудовищно огромный стол, захламленный папками с документами, обертками от дешевой уличной еды и пустыми пластиковыми бутылками просто приковывал внимание. Не укрылось от глаз вошедших и то, что на переднюю стенку стола, практически достигавшую пола, был прикручен толстый лист стали, на котором имелись не оставлявшие сомнения в своем происхождении вмятины от пуль.
В помещении находилось двое – Бенедикт и Игнацио, по-видимому, прервали их беседу. Ближе к гостям на невысоком стуле расположился невысокий пухлый мужчина афгульской наружности, одетый в полинявшую форму местных энфорсеров – констеблей. Суля по нарукавному знаку, толстяк принадлежал к сержантскому составу. Сделанные из гнутых труб ножки стула прогибались под весом сержанта, но тот, не мало не смущаясь этим, продолжал тягать из большого бумажного пакета на коленях сахарные пончики, лишь изредка отвлекаясь на то, чтобы вытереть объемистую лысину.
Полускрытый констеблем, за столом сидел крепкий седой мужчина с тяжелой челюстью и тяжелым взглядом, направленным на посетителей. Короткий ежик волос, несколько шрамов на лице и сомкнутых в замок накачанных руках, черная выцветшая и растянутая футболка со следами пота, на которой скалился бульцигнид и шла надпись на низком готике: «Арбитерс. Если не мы, то кто?», не оставляли сомнений, что перед ними, ветеран-силовик, постаревший, но не утративший былой формы и, по-видимому, замашек.
Ровным глухим басом хозяин конторы обратился, но не к посетителям, как можно было бы ожидать, а к энфорсеру:
- Назир, вали обратно в участок и передай инспектору По, что можно попробовать. Картавого пока не берите. Вечером после дежурства зайди.
Констебль из афгулов спорить не стал, только вздохнул: - Эх, Джо... Ладно, еще поболтаем, - и, поднявшись со стула и закинув в рот еще один пончик, попрощался с гостями:
- До свидания, почтеннейшие. Назирхат Кемаль аль-Вади, сержант семнадцатого участка Аквилеи, рад был вас видеть.
Когда толстяк скрылся, дверь за ним захлопнулась автоматически – стоило Смиту нажать что-то под столом. Вернувшись в ту же позу, детектив продолжил буравить вошедших подозрительным тяжелым взглядом, словно бы запоминая каждую черточку их лиц. Наконец, он проговорил, остановившись на Молиторе:
- Кто такие. Что надо. Сколько.
Стил Банну, Данкан Кроу, Рене XIII «Тринадцатый»
Рене разумно решил отправиться в «Пограничье» к вечеру: интересная публика раньше навряд ли появится. Стил не отказалась сопровождать его, и это было большим плюсом: кому, как ни ей из их группы налаживать контакты с бывшими и нынешними военнослужащими? Охранник торгового дома, бывший ветеран Астра Милитарум для подобных типов сразу сойдет за своего – не стоило только говорить, в каком полку раньше служила девушка.
Пока «Тринадцатый» и «Кролик» коротали время в ожидании своего часа, с рынка вернулась Беда, а вскоре проснулся и Кроу, с ароматной кружкой рекафа в руках присоединившийся к аколитам. Он тоже ждал вечера, и тоже собирался в кабак – но в другой. Найдя потенциального информатора «сверху», в ГУОП, Данкан собирался продолжить собирать информацию «снизу» - воспользоваться «капральской вокс-сетью» и пообщаться с нижними чинами энфорсеров в неформальной обстановке. Взгляд на происходящие события с точки зрения правоохранителей всех уровней мог дать куда как более полную картину происходящего на Идар-Оберштайне.
А пока бывший арбитр рассказывал Рене и Банну о том, что удалость вытянуть из местного офицера для связей с общественностью. Полученных сведений было не так много, как хотелось, но Кроу не унывал: не все сразу. Например, наказания преступления на планете в основном предусматривали или тюремное заключение, или же исправительные работы в шахтах или по вырубке лесов. При этом правительство не стеснялось сдавать партии арестантов за денежное вознаграждение крупным фабрикантам, с радостью использовавшим труд бесправных заключенных. Самой страшной из подобных «тюремных» шахт был так называемый «Глаз демона»: старые, еще афгульские выработки неподалеку от Аквилеи, куда направляли тех осужденных, кого не желали видеть на свободе: смертность была поразительно высокая, а о жестокости охраны ходили жуткие слухи даже среди самих энфорсеров.
Само собой, периодически прилетали и тюремные корабли, и тогда неудачникам, оказавшимся в этот момент за решеткой, выпадал счастливый билет в штрафной легион. Ну а когда разгорался очередной виток войны с горцами, преступников сгоняли в арестантские рабочие роты и направляли на фронт для строительства оборонительных сооружений: благо, афгулы сами приканчивали, если что, бегущих заключенных с особой жестокостью.
Ну а одним из главных бичей правоохранителей была и оставалась контрабанда: но тут уже были задействованы и силы арбитерс. Увы, но искоренить этот бесконечный поток не получалось: информатор Кроу винил в этом крупнейших торговцев, негласно прикрывавших незаконные торговые операции.
Наконец, когда уже стемнело, Рене, Стил и Данкан направились в город – каждого ждала своя часть расследования. Когда аколиты прибыли к «Пограничью», оно встретило их уже знакомой Рене атмосферой, в которой Банну, в отличие от напарника, чувствовала себя как дома.
Хакста Беда
Ибрагим слушал Беду поразительно спокойно и безмятежно: словно бы его и не интересовали слова девушки, словно бы перед ним никого не было. Лишь только когда она закончила, торговец степенно кивнул в знак того, что понял и услышал говорившую. Имя дома фон Нордек, казалось бы, совершенно не тронуло его: на лице торговца не возникло даже не малейшей заинтересованности. Ответил Хаксте он медленно и внятно, предельно спокойно и ровно – так посторонний взрослый говорит с разбушевавшимся ребенком:
- Если тут будет стоять муж, это пойдет на пользу и моему делу, и вашему. Если даст Император, мы ударим по рукам и восхвалим друг друга заключенной сделкой меж равно достойными.
Что же то того, над чем насмешничала дочь твоего отца, знай: и соломинка может сломить хребет верблюду, и камушек в сапоге единственного солдата может привести к разгрому непобедимого полководца. Того, кто бережет себя сам, бережет и Он, а красивые глаза и кипарисовый стан не есть признак беззащитности.
Закончил торговец свою речь насквозь приземленным:
- Это стоит шестьсот сорок тронов. Второй век до колонизации, клеймо мастера Абд Адиля из Пахтавара или кого-то из его первых учеников, женщина. Достойный тебя выбор. У тебя есть чувство красоты и меры, которого так часто твоим родичам. Не потеряй его в погоне за звездами, отраженными в глубине фонтана и будь столь же тиха, покорна и красива, как эти камни.