Рене "Тринадцатый"
За время бесед с Махмудом, посиделок у Ишмика и прогулки по базару можно было увериться, что афгулы - народ слововоохотливый и склонный к вычурно-цветастым эпитетам. Кажется, у них в традиции было подбирать почти каждой вещи и человеку свой эпитет, и было ощущение, что иногда они соревнуются в том, кто использует для обыденной вещи более изощренное сравнение. Подчас могло создаться впечатление, что им нравится сама речь ради речи: они находили некое удовлетворение в подобном плетении слов. Ежели прислушаться к тому, как они общались между собой на родном языке, начинало создаваться ощущение, что они на нем поют: можно было уловить образы то гортанных, нарочито-строгих напевов, похожих на далекое горное эхо; то легких, звенящих строк, от которых рождалось ощущение молодого ручейка; то историй длинных, как караван, где в каждом слове слышался шелест песка и монотонно-размеренный рев грузовиков.
Иным оказался Ибрагим - торговец, чья чалма была украшена зеленой лентой. На низшем готике он говорил почти чисто, хотя гортанный акцент горца в ней все же проскальзывал. А вот то, как он нанизал бусины слов на нить предложений, было совершенно не характерно для афгула. Скорее бы это подошло обычному некоренному идар-оберштайнцу - лотарингцу, как они себя называли. Говорил Ибрагим короткими, рубленными и четкими фразами, стараясь недопустить в своей речи ни тени двусмыслия, а так же не сообщить даже полуоговоркой ничего, кроме того, что он сам хотел.
Утаивать от потенциального покупателя информацию о столь заинтересовавших того фигурах торговец не стал, но и рассказывать все неизвестному, еще не выложевшему деньги, не собирался. По словам Ибрагима, статуи пришли к нему даже не через третьи, а через десятые руки, и откуда они вышли на свет, было тайной и для него самого. По личному мнению афгула, наиболее вероятным местом их обнаружения могла стать или же какая-то из множества пещер в Танж-Шерской гряде, или же сокровищница какого-нибудь шаха или эмира, доставшаяся победителю.
Вопрос происхождения самих статуй был для хаджи не меньшей загадкой. По одним ему понятным особенностям, укрывшимся от взгляда неискушенного в скульптуре Рене, он сделал вывод о том, что происхождение их - не афгульское. Какие-то одному местному понятные детальки и особенности работы с камнем ну никак не соответствовали многовековой традиции. Но при этом, по утверждению торговца, созданы они были именно в Афгулистане и нигде кроме: песчаник по своей структуре был характерен именно для месторождений Танж-Шера.
Ибрагим-хаджи с некоторой долей осторожности предполагал, что статуи эти, созданные явно без благословения мулл, изображают шайтанов. Вероятно, они были призваны охранять могилу какого-нибудь известного своей храбростью и черным сердцем человека - вроде знаменитого коршуна пустыни Карá-Али - Черного Али: чтобы дэвы, пришедшие за его душой, увидели статуи и решили, что опаздали, и за их "клиентом" уже явились другие. Было у торговца еще одно предположение, но о нем он старался даже не думать, и на все просьбы поделиться саоими догадками только отмахивался: дескать, многие знания порождают многие скорби.
...От Ишмика до дома "Тринадцатый" добирался несколько кружным путем, зато надежным. По крайней мере, пока он менял транспорт, Рене смог убедиться в том, что хвоста за ним нет. Ну или этот хвост был столь осторожен, что увидев, как кар аколита остановился, не стал выскакивать в сектор обзора и теперь, быть может, изучал мужчину в бинокль или (чем демоны не шутят) в хорошую оптику. Впрочем, это было маловероятно: "посланцы фон Нордеков" еще не настолько примелькались, чтобы за ними так уж следить.
Миновав приусадебную территорию и войдя внутрь, "Тринадцатый" убедился, что дома кто-то уже побывал: по крайней мере, Хакста точно приезжала. Холодильник, наконец, был заполнен продуктами, в раковине лежала стопка немытой посуды, а на столе наметанный взгляд мог увидеть крошки, свидетельствующие о чьей-то трапезе. Самой девушки дома не оказалось, зато Рене нашел дремлющего Кроу: ночка у бывшего арбитра, по-видимому, выдалась не из легких, хотя потрепанным и измученным он не выглядел.
Хакста Беда
В лавке Ибрагима торговля в основном шла архитектурой и скульптурой, но просьба красивой девушки тоже не осталась без ответа. Торговец, хоть и поудивлялся стронному выбору именно его лавки, и даже для начала предложил посетить других продавцов, специализирующихся на ювелирных украшениях и разных подделках, все-таки представил на обозрение гостьи свой невеликий ассортимент украшений. Беде были представлены в основном разнообразные кольца, монисто, бусы и браслеты из драгоценных и полудрагоценных металлов. Среди них были как и, казалось бы, совершенно обычные вещи - но зато возрастом в несколько тысяч лет, так и более новые предметы, которые выглядели в основном подороже и побогаче древних.
Часть из них, украшенную афгульской вязью, торговец порекомендовал не покупать, если они берутся для повседневного ношения, а не в частную коллекцию. Молитвы Императору и строки из священных текстов, выгравированные на них, предназначались исключительно для афгулов: а Он-на-Троне обидется, если выяснит, что вместо афгула эти суры и хадисы оберегают кого-либо иного. Да и те из сородичей торговца, кто потемнее и пофанатичнее, могут в гневе и обиде попытаться отнять их. Причем вместе с жизнью владелицы.
Но ювелирные украшения были не тем, что интересовало Хаксту. Поперебирав драгоценности, девушка попросила продемонстрировать ей иные, более серьезные и интересные товары. Но тут она натолкнулась на стену непонимания. Ибрагим посерьезнел и, погладив окладистую бороду, помотал головой:
- Нет. Ты - женщина. А женщинам это не интересно. Если твой мужчина захочет что-то - пусть приходит сам, и говорит тоже сам. Ибрагим может продать женщине украшения, а другое ей не нужно. О важных вещах Ибрагим бесудует только с людьми, а не с их собственностью. Так что или покупай предложенное, или мы распращаемся.
Пока он говорил, в лавку как по сигналу вошли с улицы несколько афгулов, а еще двое - вышли из-за спины торговца. Причем появились они почти одновременно, как по сигналу. Угрозы бородачи пока не проявляли, но сбрасывать их со счетов явно не следовало. Слова Беды, видимо, не внушили старику доверия, а может, все дело было в половой дискриминации, столь характерной для танж-шерцев. Как бы то ни было, Ибрагим явно осторожничал, и предполагал, что его отказ может вызвать у посетительницы негативную реакцию: а значит, Беда заставила его считаться с собой и не относиться к ней, как просто к случайному визитеру.
Стил Банну
Выбор двери из двух почти одинаковых был нелегким делом, и тут пришлось полагаться исключительно на интуицию. Стил выбрала дверь к некому Доновану: просто исходя из принципа - где больше понаписано, тот и круче.
Хозяином кабинета оказался среднего роста мужчина лет тридцатипяти-сорока с капитанскими погонами, еще крепкий и жилистый, но уже начавший потихоньку заплывать жирком. За высоким лбом офицера следовала наползавшая на темя лысина, которая своего владельца, видимо, не устраивала: он отпустил волосы, зачесывая их так, чтобы скрыть голый череп. В кабинете было жарко и душно, и мокрые от пота волосы прилипали к черепу, сводя на нет все попытки замаскировать коварно поблескивающую лысину.
При виде вошедшей мужчина нацепил на лицо круглые очки и приготовился внимательно слушать. Ксожалению, сразу достичь консенсуса не получилось: капитан почему-то был свято убежден, что его одиночество прервала ветеран афгульских войн, требующая повышения пенсии, и все пытался допытаться, с какой стати он обязан ее увеличивать, вяло отмахиваясь от всех возражений Банну и периодически с тоской посматривая то на противно жужащую под потолком муху, то на свернутую в трубочку газету на столе.
Наконец аколите удалось убедить осоловевшего от духоты Донована, что она - охранник дома торгового дома фон Нордек, озабоченная безопасностью своего фактора. Успокоившийся капитан сменил устало-раздраженный тон на более нейтральный, и менторским тоном, будто он повторял это по сто раз на дню, объяснил девушке, что в горах идет война, и рядом с горами идет война, и вобще - торговцу с его присными соваться в район боевых действий не следует, даже если он напишет завещание и заранее подготовит деньги для собственного выкупа.
Не смотря на победные реляции, изреченные Донованом, становилось ясно, что ситуация в горах - патовая. Афгулы уклонялись от открытых боев и предпочитали партизанскую тактику, но разгромить более многочисленных и лучше вооруженных солдат Лотарингского ополчения не могли. Те, в свою очередь, сидели по укрепленным кишлакам и городам, совершая рейды в горы и зеленку для уничтожения афгульских банд, но местные саою землю знали лучше и часто уходили от возмездия. Да и затеряться им среди мирного населения бвло проще, так что лотарингцы не всегда могли понять, кто перед ними: смиренный декханин или затаившийся враг. Так и воевали: одни вели через горы караваны и нападали на колонны и блокпосты, другие прочесывали зеленку били засевшие в горах банды.
Когда стало ясно, что из штабных боле ничегт не вытянуть, Стил решила вернуться домой. Других указаний от Бенедикта пока не было, зато дома мог оказаться кто-то, кому не помешает ее помощь и поддержка.
Сказано - сделано. К вящей радости Банну, по возвращении она застала дома недавно вернувшегося "Тринадцатого" и предложила ему свою помощь.
Данкан Кроу
Инспектор Гамильтон оказалась женщиной приятной в общении, бойкой на язык и остроумной. Она не боялась в юмористическом ключе рассказывать о коллегах и начальстве, об интересных новостях и самых неоднозначных представителях идар-оберштайнской общественности. Большим плюсом ей было и то, что она умела слушать. Когда Данкан делился своими историями, она внимательно выслушивала его, обдумывая и анализируя сказанное, представляя собеседнику по итогам услышанного свое мнение.
За ненавязчивой интересной беседой Кроу удалось узнать и кое-что полезное для группы. Может, это и не было столь уж важным и глобальным, но несомненно имело отношение к расследованию. Сумел он и заручиться поддержкой девушки. Диану удалось убедить, что сведения о текущей политическо-экономической ситуации, которые она расскажет старшему охраннику дома фон Нордек, не будут являться должностным преступлением: просто помощью хорошим людям. Ведь все это все равно можно получить из планетарной инфосети, просто затратив побольше времени, не так ли?
Вечер завершился ровно так, как и следовало ожидать: в квартире Дианы. И девушке, и Кроу было хорошо, и она, и он видели в этом пользу для себя, так почему бы и нет? Выбраться из ласковой неги и обьятий Гамильтон-Эллиот Кроу смог только во второй половине дня. Отвоксировав Молитору и сообщив о том, что от арбитров удалось получить кое-какую актуальную, хоть и не сверхважную информацию, аколит взял такси до дома.
Информация была сообщена следующая:
Господин фактор, докладываю о результатах сбора информации по возможным контрагентам. Буду короток, и основные данные передам при личной встрече. Заинтересовавшие Вас субьекты, в том числе и тот, кого мы собираемся навестить, находятся под пристальным наблюдением правоохранительных органов. Обвинения против них пока что не сформированны, но сам факт подобного не может не сказаться негативно на их репутации и благонадежности.
Вобще, по сведениям информатора, взаимодействие с достаточно молодыми по возрасту клиентами и заказчиками может быть черевато: среди обеспеченных юношей и девушек в столице участились самоубийства и признаки умопомешательства. В доме скорбных разумом пребывает даже пара пророков конца света. Причины этого феномена мне пока что отказались называть, но я думаю, что вскоре все-таки смогу добиться ответа.
Те предметы торга, что заинтересовали Вас более всего, моему информатору не известны, и далее углубляться в обсуждение данного вопроса я не стал.
Так же мной получен общеполитический и общеэкономический обзор текущей ситуации, и даны оценочные характеристики лиц, могущих быть полезными дому фон Нордек. Дополнительно обращу Ваше внимание на стихийную незапланированную миграцию афгульского населения из районов, примыкающих к пику Небесный: это нетипичное поведение может быть вызвано самыми разными обстоятельствами и может осложнить торговые операции с аборигенами.
По прибытии в особняк утомленный ночными приключениями мужчина тутже завалился спать.
Бенедикт Молитор
Лили умела слушать. В живых глазах виделась заинтересованность, легкие морщины на лбу выдавали задумчивость и попытку разобраться в ситуации. Актриса или нет, но женщина была предельно спокойной, сдержанной и собранной. Такой ли она являлась всегда, или эта серьезность распространялась исключительно на службу Трону, оставалось неизвестным. Впрочем, это было пока не столь важно: главное то, что к заданию она подошла с полным осознанием его важности и стремлением сделать свою работу достойно.
Машина тем временем выехала за пределы Аквилеи, и городские пейзажи сменились изжелта-золотой насторалью бескрайних полей, перемежаемых изредка стройными рядами деревьев или кажущимися непроходимыми зарослями мелких кустов. То тут, то там мелькали то маленькие белостенные фермы с крышами из красной черепицы, то аккуратные ухоженные деревеньки, жители которых уже не одно поколение жили мирным крестьянским трудом, думать не думая и слыхом не слыхивая об опасностях, что обсуждали пассажиры несущегося мимо их домов красивого авто. Кое-где эти пасторальные пейзажи, более присущие скорее какому-нибудь слаборазвитому миру, сменялись и признаками общеимперской цивилизации: на горизонте периодически виднелись высокие цилиндрические здания, отмеченные символом механикус: толи заводики по переработке сельскохозяйственной продукции, толи просто огромные зернохранилища.
Пока под колесами летела широкая рокритовая дорога, а одни виды сменялись другими, Молитор начал излагать "Бирюзе" свою просьбу-приказ. Как только Лили утвердилась в мысли, что сейчас ее служба Инквизиции продолжится уже несколько в новом формате, она вежливо попросила собеседника обождать минутку и извлекла из сумочки на свет толстенькую записную книжку в переплете из синей кожи и золоченое изящное перо.
Предвосхищая возможный вопрос, актриса сама пояснила:
- Вы извините, я больше привыкла доверять бумаге, чем своей памяти: так надежнее. И уж всяко больше, чем инфопланшетам. Надеюсь, Вас не смутит, что я буду за Вами записывать? Не хочу ничего упустить: береженного Император бережет.
Под диктовку Молитора Лили начала записи, покрывая глянец хорошей бумаги быстрыми строками мелкого, убористого почерка. Сокращая слова до одной ей понятных аббривеатур, бывшая пассия Монро успевала фактически вести стенографию за Бенедиктом: старшему аколиту даже не приходилось замедляться. Закончив с записями, она подняла голову:
- Соберу все, что смогу, и представлю Вам на обозрение в письменной форме. Сразу скажу, что по всему связанному с афгулами сведений будет прискорбно мало: никогда не интересовалась подобными, скажем так, аспектами.
Что же до Иглхорна и Бедфорда... Персоны они примечательные, хотя и не самые приятные. Но в уме им не откажешь: хотя подозрения об их нечистоплотности и циркулируют постоянно, за руку их ни разу не ловили. Ну или, по крайней мере, никто не смог об этом поведать широкой общественности. Так что официально эти господа чисты и невины, как сон праведника. А все прочие - грязные инсинуации завистников и их клевретов. Я постараюсь в докладе осветить их и с той, и с другой стороны.
Самое главное, господин Молитор, как мне передать Вам эти сведения?
От беседы их отвлекли поступившие на вокс последовательно, с небольшим промежутком, звонки от Рамиреса и Кроу. И если бывший арбитр попросил возможности отпоспаться после сбора информации среди планетарных правоохранителей, то псайкер был в полном распоряжении Бенедикта, чем тот незамедлительно и воспользовался, направив подчиненного по адресу частного детектива Джозефа Смита.
Тем временем машина "Бирюзы" развернулась на перекрестке и с той же скоростью устремилась назад: мистер Бирс, видимо, не собирался удаляться совсем уж далеко от города. Стационарный агент и агент новоприбывший продолжили диалог, который вскоре был прерван водителем, гулко пробасившим:
- Господин Молитор! Тут неподалеку есть заброшенная деревенька. Ну, если что вдруг, на всякий случай. Там механикус полсотни лет назад какой-то эксперимент по повышению плодородия почвы ставили, но после пары урожаев все порасло одной сорной травой, да такой, что не выкорчуешь. Вод люди и уехали, и тут никто не живет. Для нужд ваших завернуть, показать?
...Пока кар мчал назад, к стенам благословенной Аквилеи, беседа зашла о Фиц-Фолларде. К сожалению, Лили о нем практически ничего не знала. Приличный мужчина из приличной семьи, холост, в каких-либо предосудительных связях замечен не был. Виделась она с банкиром всего пару раз на званных вечерах, где их, кажется, даже представили друг другу, но плотно они тогда не общались. Повспоминав подробности той встречи, госпожа Дитрих смогла сказать только, что он показался ей умным и достойным человеком, не чуждым ни любви к своей работе, ни обычных светских радостей.
Игнацио "Старик" Рамирес
Попасть в Торгово-промышленную палату оказвлось проще простого. Достаточно было упомянуть дом фон Нордеков, и администратор на проходной, быстро сверившись с записями, вызвал для визитера провожатого. Ждать пришлось недолго, но у Рамиреса оказалось достаточно времени, чтобы оглядеть и изящные витые узоры и лепнину на потолке, и беломраморные стены с псевдоколоннами, между которых были сделанные под канделябры светильники.
Провожатым оказался молодой человек субтильной наружности в старомодных очках, гордо носящий на лацкане пиджака символ администраторума. Сжимая под мышкой когитатор и неся в руках папку для бумаг, он, наверное, казался сам себе донельзя важным и деловым, и чопорно обратился к Игнацио, попросив его проследовать за собой. По дороге на второй этаж, поднимаясь по широкой лестнице, юноша, тщательно и старательно копировавший в своей речи классические обороты профессиональных бюрократов и канцелярских крыс, поведал (а по другому назвать его слова, исполненные самолюбования и попыток казаться опытным чиновником), что сэр Челмсфорд сейчас на совещании, но ради дома фон Нордеков всенепременно (этим словом молодой человек явно гордился, повторив его несколько раз) найдет возможность увидеться с господином Рамирес как можно быстрее.
Проведя псайкера в небольшую уютную комнату, где тому предстояло ожидать старшего негоциарного репрезентария, молодой сотрудник администраторума сам остался там же, с постной миной уведомив Игнацио, что он вынужден пока что работать над срочным проектом. Юноша занял столик, развернув когитатор, и занялся своими "чрезвычайно важными делами". По крайней мере, так казалось по его лицу. Вот только зеркало, находившееся за спиной оставшегося безымянным молодого человека, предательски выдавало его с головой, давая "Старику" возможность любоваться на красные фигурки Астартес, разгоняющих на экране заполонившую планету орочью орду.
Челмсфорд, оказавшийся благообразным пожилым джентельменом, действительно прибыл быстро: через какие-то пятнадцать минут. Снув белые перчатки и прислонив к столику трость, он крепко пожал Игнацио руку и поинтересовался причиной визита. Пока Рамирес объяснял суть своей проблемы, репрезентарий вновь одел перчатки и забрал трость. Он явно спешил, хотя и весьма умело старался это скрыть: еле заметно постукивал пальцами по набалдашнику, аккуратно косился на часы на стене.
Не смотря на спешку, мужчина оставался предельно вежлив и корректен: без высокомерия и без подобострастности. Пока он убеждал собеседника, что искомого не обнаружено, и обещал приложить все усилия для поиска на территории Палаты, псайкер без зазрения совести сканировал его. Вердикт был прост: Челмсфорд чист и не запятнан варпом. Более того, "Старик" убедился, что джентельмен является в высшей степени волевым человеком с сильным духом.
Извинившись за беспокойство, Игнацио попрощался с репрезентарием и покинул стены Торгово-Промышленной палаты, доложившись о результатах сканирования Молитору. Получив у него новые указания, Рамирес взял такси и за пятнадцать тронов отбыл по указанному начальством адресу.
Бенедикт Молитор, Игнацио "Старик" Рамирес
Сообщенный Лили адрес: Левокрылая набережная, дом сто сорок девять, подъезд 1/3 располагался на окраинах Аквилеи, рядом с протекающей через город рекой Идарбах. Что интересно, Правокрылой набережной не было: вместо нее на противоположной стороне реки располагалась Бриллиантовая набережная.
Дом сто сорок девять был старой постройки, высотой всего в три этажа. Зато выполнен он был в форме буквы "П", с выходящей к реке перпендикулярной стороной. Зрелище он представлял собой весьма печальное: потрепанный временем и ремонтами красный кирпич, неширокие окна, за которыми виднелись цветастые занавески и горшки с комнатными растениями, чуть покосившаяся табличка. О возрасте дома говорили и наполовину утопленные в рокритовой мостовой окна полуподвального этажа: за годы здание умудрилось неплохо просесть. Подъездов не было видно: скорее всего, они были с внутренней стороны двора, куда можно было пройти сквозь невысокие облупившиеся арки. Рядом с одной из них стояла деревянная лавочка, где скучало несколько стариков.
Первым прибыла машина Бенедикта. Мистер Бирс, заглушив двигатель у дальней арки, впервые за всю поездку наконец соизволил обернуться в салон:
- Дом детектива, госпожа Лили, господин Бенедикт. Стоим или едем кататься дальше?
Но прежде, чем Молитор и Дитрих успели ответить водителю, прямо за ними остановилось канареечного цвета старенькое такси, которое покинул никто иной, как Игнацио. Расплатившись с водителем, псайкер вышел на продуваемую всеми ветрами набережную Идарсбаха.
Если решаетесь войти вместе и сейчас. Если нет - удалю этот отрывок.
Обиталище детектива оказалось расположено в подвальном помещении внутри дальней арки, спуск в которое был прикрыт стальным кожухом с решеткой на входе. Никаких обозначений, что тут располагается чья-то контора, не обнаружилось. Дверь не была закрыта, и визитеры смогли спуститься по слабо освещенной лестнице к новой решетчатой двери, рядом с которой в стену было вмонтировано переговорное устройство.
Связавшись по нему с обитателем за дверью, аколиты получили согласие на вход и предупреждение. После того, как посетители войдут за решетку, они должны сложить все оружие в сейф справа и самостоятельно запереть его, забрав ключ. После этого хозяин детективной конторы откроет им третью дверь и лично встретится с клиентами.