Монументальность собора захватывала дух, открывая в Аррике новые глубины благоговения. В трудах имперских святых он читал, что на благословенной Терре, на которую он так и не попал, соборы занимают огромные территории, сопоставимые по размерам со стремящимися ввысь и вширь ульями. Такие масштабы трудно представить и осмыслить, их нужно лицезреть лично.
И то, что лицезрел сейчас отец Бореалис, радовало и восхищало его верующую душу. Проведя почти всю свою сознательную жизнь на перемещающихся в пустоте кораблях или на висящих в ней же орбитальных сооружениях, Аррик с лёгкостью позабыл о том, что такая монументальная монументальность встречается как раз на поверхностях планет. Боевой корабль, какой бы он мощный ни был, редко когда превышает в длину десяток километров. На планетах же, такие расстояния кажутся смешными и незначительными.
Он простоял половину часа, любуясь стремительными контрфорсами, могучими колоннадам, титаническими аркадами и прекрасными образцами скульптурного искусства и шедеврами резчиков по камню и металлу, мастеров витражного дела. Как такая красота может вызывать ненависть и злобу?! Как от всего этого смеют отворачиваться люди, отдавая себя во власть Хаоса? Это насколько же их души должны быть слабы, а умы - недалёки?
Если внутренняя часть собора восхитила его своей основательностью, то внутреннее убранство - богатством и роскошью. Но не такой, какой любят бахвалиться друг перед другом представители торговых домов, вольных торговцев и знатных родов. Это были богатство и роскошь во имя Его, призванные восславлять Бога-Императора и его неустанную заботу о пастве Его. Хотя, к большому сожалению Аррика, были и такие священнослужители, которые стремились облачиться в такую роскошь и присвоить эти богатства себе. Но для пресечения такого безобразия существовали структуры как внутри самой Экклезиархии, так и в составе Священной Инквизиции. Одно бдительное око - хорошо, а два - увидят гораздо больше!
Что по-настоящему удивило Аррика, так это тщательная проверка его самого и его намерений. Прямо в духе флотских процедур и протоколов! Он ничуть не удивился бы, если бы узнал, что пока он молился в присутствии и по велению фанатика, его душевную чистоту проверял псайкер. А то и не один. Такие меры безопасности подводили к мысли о том, что в церковных кругах на Идар-Оберштайне не всё ладно. Местные представители Экклезиархии что-то знают, к чему-то готовятся.
Но удивления на этом не закончились. Аррик представлял себе брата Доминика если не братом-близнецом настоятеля Себастьяна, то во многом на него похожим, как по возрасту, так и по положению в иерархии. И когда его провели к брату Доминику в кабинет, отец Бореалис замешкался, но всё же быстро ответил на гостеприимство хозяина.
- Добрый день, брат Доминик, - начал он разговор, присаживаясь на предложенный стул. - Вы простите меня, что отрываю Вас от дел, но я в замешательстве...
Аррик обвёл взглядом помещение, отмечая его простоту, функциональность и аскетичность. Он испытывал отвращение и ненависть к тем священослужителям, про которых писал в своих запрещённых трудах архиепископ-раскольник Петер Павлин: "Когда хвалят паволинаюса, то он поднимает и распускает свой блестящий хвост, как и иной проповедник при похвале льстецов в тщеславном величии превозносит свой дух. Если он поднимает свой хвост, то его зад оголяется, и он становится посмешищем, когда чванится". Он испытывал огромное уважение к таким людям, которые, не смотря на свой сан и положение в Экклезиархии, не захламляли свои кабинеты ненужными показными вещами. Которым было неведомо тщеславие, высокомерие и которые не были падки на лесть. Именно таким человеком показался Аррику брат Доминик. Именно таким человеком был сам Бореалис.
- Когда настоятель Церкви Святого Рвения, брат Себастьян, порекомендовал мне встретиться с его хорошим знакомым Братом Домиником для бесед досужих, я и представить не мог что Вы... Я думал, что Вы окажетесь таким же фанатичным проповедником слова Его, обсуждающим с братом Себастьяном аспекты Веры и опасность даже малых отклонений от догматов Имперского Кредо за бутылочкой-другой кагора. Сейчас же я вижу, что визит мой не ко времени и не к месту, - Аррик кивнул на гору документов на столе брата Доминика. - У Вас дел невпроворот. Может быть, у Вас найдётся время в течении дня для частной беседы со старшим палубным клириком линейного флота? У меня есть несколько дней, прежде чем я получу назначение на новый корабль, и брат Себастьян рекомендовал мне Вас как большого знатока местного паломничества и настроений как в рядах нашей братии, так и среди жителей Золотого Квартала. Кроме того, у меня есть несколько вопросов частного характера, с которыми брат Себастьян опять-таки перенаправил меня к Вам.
Аррик с интересом посмотрел на икону, которую обошёл своим вниманием в самом начале визита. Ну конечно! Это же Святой Доминик, своей собственной персоной. Вполне может статься, что хозяин кабинета взял себе это имя при рукоположении.
- "Идите и проповедуйте!" - процитировал он излюбленную фразу Святого Доминика. - Вы чем-то похожи с ним. Это не лесть, просто предводитель "Псов Господних"* тоже много внимания уделял бумагам и документам, не зацикливаясь только на проповедях. Я не узнаю почерк автора сей чудесной иконы. Анджелико?