Расспросы таксистов не заладились с самого начала, и, как бы ни были убедительны придуманные им же отговорки, где-то глубоко под многослойным покровом из масок и фальшивых эмоций охотник прекрасно понимал, что проблема сейчас в нем самом. Он обрывал фразы на полуслове, молчал там, где надо было форсировать беседу, и безучастно смотрел в окно на проносящийся мимо город, вместо того, чтобы приветливо лыбиться собеседнику. Рене был выбит из колеи, и виной тому, конечно же, было “происшествие” с зеркалами. Когда стекло брызнуло из рам, “Тринадцатый” подумал было, что кто-то таки оказался достаточно расторопным, чтобы угостить их стоящий посреди аккуратно подстриженной лужайки, словно мишень в тире, дом фраг-ракетой, но реальность оказалась куда более зловещей. Понимание того, сколь могучими и сколь трудно контролируемыми силами повелевал Игнацио, даже спустя несколько часов ввергало привыкшего управлять всеми рисками в своей собственной жизни Рене в состояние, близкое к кататоническому ужасу, которое усугублялось еще и тем фактом, что ему теперь придется спать около того места, где имматериум запятнал полотно реальности. Как будто нельзя было где-нибудь в подвале колдовать.
В общем, это был не лучший день в карьере Рене, но пусть Омниссия проклянет все застежки на его штанах, если он не старался, и старания эти, в конце концов, все же принесли свои плоды. Говорливый афгул, наверное, разболтал бы все, что знал и о чем только догадывался, даже если бы “Тринадцатый” просто загадочно молчал с заднего сиденья, а после пары намеков и оброненных, как бы невзначай, слов на арго и вовсе зашелся, словно механический соловей. Ищи и обрящешь, как всегда говорил его ментор, когда ему надо было отправить досаждающего ему вопросами Рене подальше. Информация, конечно, была не то, чтобы очень важная, но наводки на местные национальные криминальные группировки было глупо игнорировать хотя бы потому, что те представляли в “тенях” интересы пятой части населения Идар-Оберштайна и, наверняка, были вымазаны контрабандой, как инициат-ассенизатор дерьмом.
– Спасибо, дорогой, – с понимающей хитрой ухмылкой протянул Рене, вкладывая в руку водителя лишние двадцать тронов “чаевых” машинально незаметным жестом. – Забери меня вон с того угла около шести. Поедем, навестим старого Ишмика. На незнакомом базаре новый торговец должен сначала посмотреть на других, и дать другим посмотреть на себя. Так ведь? Да и вообще не пропадай. Хорошие колеса и интересная беседа всегда в цене.
…
Расположенная в каком-то замшелом окраинном квартале курильня состояла, как казалось, сплошь из дыма, низких столиков, таких же низких кушеток и гор подушек, и не могла похвастаться ни огромным количеством посетителей, ни какими бы то ни было другими интересными особенностями, но у Рене всегда был отменный нюх на места “с душком”. Как у свиньи на грязь. И пусть антураж и публика несколько отличались от привычных, едва только переступив порог, “Тринадцатый” понял, что попал куда надо. И что грохнуть его при неосторожном обращении с языком тут могут, как и во всех таких местах, минуты за две. Максимум. Ну, или, по крайней мере, попытаться грохнуть.
Быстро осмотрев залу и убедившись, что подавляющее большинство присутствующих вооружены, Рене развел руками в беззвучном извинении в ответ на, вероятно, приветствие на афгульском, и неглубоко, но почтительно поклонился, опять же вероятно, самому “старому Ишмику”. Глаз с других посетителей он при этом, правда, не сводил, и руку предусмотрительно держал недалеко от скрытой под плащом плечевой кобуры. Мало ли что.
– Приветствую, уважаемый. Мое имя Рене. Я совсем недавно в городе, но речи, восхваляющие твое заведение, уже достигли моих ушей. Позволишь ли ты усталому *путнику* отдохнуть под твоим кровом от забот и суеты?
После завершения ритуала приветствия “Тринадцатый” выбрал стоящий в одном из углов помещения столик, заказал кальян с обычным табаком без “особых добавок”, тарелку местных сладостей с труднопроизносимым названием, чайник крепкого ароматного чая и две чашки.
– Вторая на всякий случай, – пояснил Рене, предвосхищая вопрос касательно ожидающегося товарища. – Вдруг кто-нибудь решит составить мне компанию и скоротать время, делясь историями. Я знаю много историй о других мирах, рожденных ими чудесах, алчных коллекционерах и самоотверженных торговцах, везущих свой диковинный товар через холодную пустоту космоса к самым дальним планетам, освещенным светом священной Терры. Много редких историй.