С каждой секундой у Данкана все более и более крепло ощущение дежавю. Вся эта ситуация все сильнее напоминала разговор с хитрым гильдером или нобилем, коих за свою службу в арбитрате Кроу провел немало. Именно разговор, потому что из-за высокого статуса собеседника, вызывать его на допрос зачастую было... нежелательно. Такие люди, даже если не нечисты на руку, никогда не раскроют свои карты сразу и до последнего будут стараться хоть что-то, да утаить от собеседника, просто для того, чтобы постараться извлечь для себя выгоду в дальнейшем или использовать как защиту. Так и тут выходило, что либо Монро обычный карьерист, который решил прикрыть свою... себя, отправляя на проверку единственного сообщения команду довольно опытных и не самых бесталанных аколитов, успех которых мог оказаться ему полезным. Либо, ему было известно больше, чем он говорил или же были обоснованные подозрения, что дело не такое простое — на что намекал и сбор команды по частям, и потраченные на это средства, и явно необходимо-достаточное информирование подчиненных. Как и их самих, стоящих здесь, так и того же Белла. Но и первый, и второй варианты были слишком прозрачными. Да и простых карьеристов в Ордосах держали редко, а уж чтобы такие люди становились старшими дознавателями — это, все же, не Администратум.
Судя по тому, как начал общаться с начальством Молитор, какие-то подобные мысли пришли в голову и ему. Финальная фраза определенно заставила бы умиленно прослезиться самого жесткосердного аббата-инструктора или сержанта Гвардии... А значит, Бенедикт явно пытается побыстрее завершить разговор, поняв, что больше ничего из Монро не выжать. И что даже библиотека и инфо-хранилище особняка может оказаться полезнее. Мысленно пожав Бенедикту руку, Данкан нацепил на лицо самую достоверную маску уважения и исполнительности, какую только мог и коротко кивнув, даже вытянулся во фрунт. На начальство это всегда действовало.
— Благодарю, господин старший дознаватель. Безусловно, я понимаю всю необходимость скрытной работы, и могу быть уверен, что кроме самых крайних случаев, эти документы не понадобятся. И, смею надеяться, не понадобятся вовсе.
От щелканья каблуками Кроу все же удержался — не стоило превращать драму в комедию. Монро мог и понять, а поняв — не оценить. Всему, в конце концов, есть предел, даже у самолюбия. Поэтому, когда разрешение удалиться и приступить, наконец, к этой самой подготовке, было получено, Данкан вместе с остальными покинул кабинет и, захватив из своего багажа кое-какие инструменты, дневник, пару блокнотов и принадлежности для письма, направился в библиотеку поместья.
...Спустя несколько часов и два перерыва, — курить в скрипториуме было нельзя, а не курить, изучая материалы дела, Кроу уже давно разучился — от мерцания электросвечей и мелькающих в окулярах катехизатора символов болели глаза, а блеющий голосок местного служки-"бумажного носителя" вызывал исключительно раздражение. Данкан со вздохом распрямился и откинулся на спинку стула. Пока обрабатывался составленный во время одного из перерывов запрос в инфо-хранилище, вряд ли можно было найти что-то большее, чем он уже отыскал. Не то чтобы информации не было совсем, но найденная вызывала, скорее, легкую улыбку, чем беспокойство. Самым многообещающим были упоминания о ксеноруинах, якобы обретающихся под храмами Экклезиархии на Нойнкирхене. Разглядыванию гравюры, изображающей некий подземный зал с нагромождением каких-то объектов, должными, в воображении автора, изображать остатки ксеноархитектуры, Данкан даже посвятил десять минут. Но даже если допустить, что какие-то ксенообъекты на планете и сохранились, они могли заинтересовать разве что исследовательское крыло Ордо Ксенос, а получение разрешения на раскопки на храмовом мире... Другими словами, слухам о подземных залах Нойнкирхена грозило еще очень долго оставаться слухами, если кто-нибудь вообще когда-либо заинтересуется ими.
Прочие же находки были вполне в порядке вещей. Занесения в какой-либо отчет стоили только легенды о местных аборигенах, афгулах, точнее, об их демонопоклонничестве в до-имперские времена. Конечно, это направление все равно стоило отработать после прибытия на планету, но пока же Данкан был склонен отнести эти легенды на счет укоренившихся в памяти паствы проповедей, призывающих в очередной раз вспомнить о героизме местных освободителей. Священники Министорума были падки на то, чтобы выставить нечестивцев, в том числе бывших, в самом черном свете. Особенно, если эти нечестивцы не спешили в храмы с дарами. В остальном же, как говорил проктор Колин, бывший кошмар дней и ужас ночей Кроу-арбитра, "был полный голяк". И это было, как говорил тот же проктор Колин "голимо". Наверное, как-то так выглядел сейчас и сам Данкан, ибо неопределенности в исходных данных он не любил. Если это вообще можно было назвать исходными данными. Не считать же таковыми упоминания трехлетней давности в доставленных все тем же служкой, отчетах местной резидентуры, о местном культе Жены Императора. С желающими поклоняться Малкадору Герою, внезапно в проповедях культа сменившему пол и ставшему верной Женой Императора, надо работать психологам Медикаэ, а он, Данкан, приближаться к ним отказывается, если только ему не разрешат стрелять на поражение. Но ничего другого пока не было, поэтому переписывать пришлось все, включая упоминание о святых мощах культа Божественного Воителя на Идар-Оберштайне. Вряд ли это сама мумия нашептывала что-то жителям и гостям Аквилеи, конечно, но вдруг удастся сделать из моральной угрозы очередное святое чудо? Такое обывателям нравится.
Еще раз вздохнув и отправив перьевую ручку в футляр, Данкан начал собирать вещи. Оставив подскочившему служке указание подготовить, если такие найдутся, планетарные путеводители по Идар-Оберштайну, атласы и разговорники, он покинул библиотеку с четко оформившимся намерением съесть хоть что-нибудь, прежде чем следующий этап подготовки потребует его деятельного участия.