Как и всегда, когда в его длинном языке не было нужды, Рене умело изображал подпорку для стены, ограничивая свое участие в беседе одними лишь невербальными средствами. Так, он утвердительно кивал, поддерживая Данкана и его запрос на охотничью лицензию, довольно ухмылялся и трепал бакенбарды, услышав о размере выделенных им фондов, хмурился и бурчал что-то в усы, когда стало понятно, что предстоит работать практически вслепую, а в остальное время совершенно беззастенчиво рассматривал окружающих. Кроме, конечно, старика Рамиреса. «Тринадцатый» никогда не был излишне суеверным и отлично понимал, что они с Игнацио на одной стороне, но каждый раз, когда их с псайкером взгляды пересекались, ему казалось, что тот способен прочитать его настоящее «Я» сквозь все маски и фальшивые личности.
Особенно это напрягало Рене именно сейчас, так как за фасадом приятно удивленного спокойствия и искусственной плоти он был так напряжен от сжимающего нутро страха, что непонятно было, стоит ли ему уже начинать шарить по ребрам в поисках рукояти оставленного в комнате наверху ствола или сначала все же стоит обмочиться. Ну так, для проформы. Нет, головой он понимал, что вся эта сцена с возмущающимся секретарем и проверкой наверняка разыграна по нотам и реагировать на нее надо именно так, как он это делает сейчас, но тот кто родился в «комнате-без-окон» в вопросах общения с руководством на разум не полагался. Просто не мог. Физически. Слишком уж болезненной была его предыдущая встреча с недовольным поведением «Тринадцатого» дознавателем. Слишком глубокими были шрамы оставленные ей. И вот и сейчас, пусть даже опасность явно прошла мимо, «внутренний голос» все еще скулил где-то в подкорке, предлагая самый безопасный вариант — упасть на колени и просить прощения. К счастью (в основном к его собственному), Рене не был ни дураком, ни слабаком и, зная об этой своей «особенности» давно уже научился ее, если не контролировать, то, хотя бы, скрывать от всех и вся. Вот только от старого колдуна правду за кривоватыми ухмылочками, плоскими шутками и довольным цоканьем языком не скрыть.
— Еще одна штука, Милорд, — подал голос Рене, когда все вроде выговорились, благодаря Омниссию за то, что голосовые связки отработали без проблем, и голос не сорвался на придушенный испуганный писк. — Для внедрения в местное криминальное сообщество было бы неплохо иметь на руках товар, с которым мы зайдем на рынок. Что-то, чтобы показать нужным людям, что мы уже замазаны. Не ересь какая-нибудь, Император упаси, но, так сказать, «вещи с душком». Доверие к новеньким в этом бизнесе всегда не очень. Уж я то знаю.