Давным-давно жила себе маленькая исполнительная Цера и жил себе Хозяин Церы. Большой могучий человек создавший Убийцу как насмешку над всеми своими врагами!
…И пусть Хозяин был на самом деле толстым, довольно таки некрасивым человеком с носом-картошкой и красной потной лысиной проступающей сквозь пушок вышаркавшихся волос, для Церы он являлся Самым Лучшим. Самым Красивым. Самым Могучим и Великим человеком в мире!
Хозяин довольно часто называл свое творение «агахъым» - что означало то ли рвоту, то ли отрыжку, то ли комок лишних перьев и шерсти которые иногда срыгивают хищные птицы. Хозяин любил свое творение странной любовью – ценил как крепкое и очень дорогое оружие, но не отказывал себе в удовольствии поставить Химеру на место. И пусть Цера понятия не имела что это такое – «своё место», пусть Цера никогда в жизни не испытывала сомнений или желания проявить непокорство. Человека это не слишком волновало.
«Подчиняйся тварь. Знай своё место!»
Так говорил Сиятельный Владыка.
Случалось Цере видеть как Владетель ставит на место своих любовниц, с особым смаком и удовольствием избивая какую-нибудь из них. Это было нормально. Другие женщины прятались по углам делая вид будто ничего не замечают - иногда, если Хозяин слишком сильно калечил свою игрушку, Цере перепадало сладкое человечье мясо. Это тоже было нормальным положением вещей. Церу ненавидели, ее проклинали и желали химере медленной, мучительной смерти – но кто из этих визгливых побрякушек посмел бы поднять свою слабую руку на непобедимую, могучую Василиску? На хозяйское добро и имущество, на его самое дорогое и бесценное творение?
Иногда Владетель напивался – дышал кислой виноградной отрыжкой Цере в лицо, пуская алые слюни по подбородку. Разламывал сочные куски мяса, пожирая их с чавканьем и видимым удовольствием – облизывал блестящие толстые пальцы, не забывая кидать лишние куски прожорливым псам. А потом от души пинал какое-нибудь зазевавшееся животное.
«Ик…Ты не человек, Цера. Ты не «я». Ты не думаешь, не размышляешь и не перечишь моей воле. Цера – Цера, и ничего больше! Знай свое место, тварь. Подчиняйся! Что ты понимаешь о жизни? Эээ. Смотришь на меня будто живая…чертово дерьмо, отвернись. Я приказал тебе – отвертись быстро! Неееет, не уходи. Я хочу поговорить – кто-то должен выслушать меня…Лай-лай. Какая прекрасная шутка…Агахъым. Мерзость. Убиваешь людей. Не думаешь. Не размышляешь. Нам всем стоит у тебя поучиться…ик! Все эти бабские сопли, все эти негодные запреты продажных жрецов…Передай мне этот кубок, Цера! БЫСТРО, я сказал Еще быстрее!!! Как же я презираю тебя, вонючая ты…ик. И восхищаюсь. Но ты не думай, не смей думать будто ты личность…будто говорю с тобой как с равной…как с живо-о-ой. Знай свое место, тварь. Не забывай о нем. Сдохну я – и тебе конец. Ты не человек, и не животное, ты даже не рабыня. Ты – хуже самого последнего раба вытаскивающего мое дерьмо своими очаровательными пальчиками. Потому что он…раб, он человек…бывший…был им когда-то…имел желания и мечты. А ты - вещь! У тебя нет желаний, нет совести, нет собственных фантазий. Понимаешь меня? Вещь не может существовать без своего хозяина – вещь не может жить сама по себе…Что бы ты там не воображала, тварь, вещь не может обходиться без крепкой хозяйской руки. Вещь не думает. Вещь создана только для одного – чтобы подчиняться! Теперь проваливай, хотя нет, живо вернись и подай мне эту аппетитную куриную ногу…и доставь сюда смугляшку Рулаксану. Надеюсь эта стерва не забрюхатилась в очередной раз…»
...
Бездушная вещь не может существовать без своего Хозяина, а Цера существует. Цера идет к Фонтану. Хозяин ее мертв, а за Василиской теперь идут преданные ей фей-ямы.
Странное время.
- Ц-цера. – Ульрих широко распахнул синие глаза с интересом уставившись на Василиску. – Т-теперь ты г-говоришь «я». Не Ц-цера. П-поздравляю, д-девочка.
…И пусть рыцарь сказал это ровным и очень хриплым голосом, всё же чувствовалось в этом голосе спокойное тепло, а не холодная насмешка. Кивнув головой, гемландец отошел подальше.
- Теперь ты с-сама пы-ыринимаешь решения. Цера. Пы-ыриказы больше не нужны и я н-не стану пы-ыриказывать. Творец Свидетель!
...
И снова плакал дождь – такой же холодный и серебряный, такой же неизменный да нудный себе товарищ. До-ж-ж-дь. Говорят, что если капли пузырятся в лужах, это всегда не к добру - ливень, тот быстро выдыхается словно женская истерика, а вот такая нудная капель может идти днями и ночами.
Однообразная музыка - кап-кап-кап.
Иногда падал колючий снег, иногда вздыхал бродячий ветер. Но что-то изменилось. Словно бы яркая, эмоциональная речь Церы наконец-то развеяла сгущающееся бессмыслие.
Да и сама Василиска – казалось бы она притерпелась, приспособилась, победила своего своего самого коварного врага – научилась терпеть лютый холод! Горло еще побаливало, но простуда отступила – простуда позорно поджала свой куцый хвостик, уносясь в лес напуганной добычей.
Всё также переглядывались красные деревья, роняя на землю яркие резные листья что напоминали кровавые кляксы на снегу, а Королёк вынужден был заткнуться, правда, громко фыркнув напоследок.
- И как же это Мне ответить, что я вообще такое, если Мне ПРИКАЗАЛИ ЗАТКНУТЬСЯ?! – Проорал последнюю фразу мальчуган и умолк, демонстративно запирая свои пухлые губки воображаемым ключиком. А еще он надулся и очень-очень сильно обиделся, кажется так – даже одинокую слезинку вытер на виду у Сильмини, довольно громко хлюпнув носом.
Злые вы какие, вас же просто убить пообещали, а вы вот так!
И странным делом, шумное это безмыслие на некоторое время отступило, освобождая время «на подумать».
Воспользовавшись затишьем, Ульрих вручил Кристиану заиндевевшую охапку шкур.
- Бери. П-погода здесь м-меняется бы-ыстро и никогда не знаешь, п-по-айдет ли чертов дождь или снег…Хорошая г-гемландская погода, но у-укройся п-получше…
Забавная ситуация – забавное всё.
Дождь. Снег. Какая-то нелепая одежда.
И все же!
Несмотря на окружающую мокреть, шкуры эти как ни странно сохранили свой облик не раскиснув под проливным ливнем в жалкое подобие кошачьей блевотины, что вполне себе свойственно обычным мехам, уж если говорить прямо.
Какой бы зверек не пожертвовал своей жизнью ради людского комфорта – шкурки казались бесценными! Легкие. Теплые. Они обладали способностью отталкивать влагу, оставаясь внутри сухими – мокли только внешние, самые длинные шерстинки – но сам мех влагу в себя не набирал, удерживая жар человеческого тела.
…Когда-то, эти одежды были вручены Феари как дар от Всемогущей Стены и теперь становилось заметным, что дар этот вовсе не дешевый! Возможно, в мире людей, такие меха стоили целое состояние.
А теперь это состояние, эту великую и очень дорогую, кажется, роскошь, отдали Кристину. Отдали просто так, едва ли не попросив сделать одолжение и укрыть свое тело.
Оставшиеся шкурки Ульрих отдал Мэлье, надеясь что женщина закутает себя как следует. Ухаживать впрочем не стал - не зачем плодить двусмысленности да и прикосновения его ледяные, скорее вред причинят чем пользу! Мужчина просто аккуратно передал женщине её одежду, стараясь никоим образом не касаться живой кожи. И отступил себе к волокушам.
Подождал, пока кто-нибудь ответит новичку на его вопрос, а затем вмешался сам.
- М-мне жаль на-арушать приказ Церы…но, я думаю вопрос в-важный. Пы-ыроклятье! К-куда мы и-идем, верно? – Гемландец помолчал, доставая из волокуш мэльины припасы и ступки, задумчиво растер между пальцев какую-травинку заботливо уложенную сюда Ведьмаком. – М-мы шли к Фонтану. Видит Небо! К тому за-аветному м-месту, к-которое должно и-исполнить все наши о-охерительные, м-мать его, желания. М-мы потеряли своего человека по дороге, его я и искал, к-когда случайно вы-ыстретил вас.
Передал Ши со Ли ее колбочки.
- Здесь был Валар, М-мэлья. Пы-ыредставляешь! Настоящий Ведьмак у-уже знакомый тебе давным-давно. Рыжий Валериец шел с нами, а затем и-исчез. И-исчез внезапно и я да-аже не понял что это было. Он п-попрощался с-сам и это всё о-осложняет! Е-если бы его у-убили или напали…он бы не стал пы-ыредупреждать об уходе. Верно? Как бы там ни было, именно Ведьмак вел нас к-к Фонтану и возможно все это м-местное д-дерьмо…оно случилось п-потому что В-валара больше нет. А з-значит о-чень скоро сюда п-пожалуют разные м-местные тварюги…ведьмы и ды-ыраконы и прочие спятившие ды-ыряни. Так я д-дурак думаю! - Помолчал. - О-одна-то ды-ырянь вот точно у-уже здесь. – Довольно красноречиво поглядел на молчаливого принца, приблизившись к бегающему по поляне коднару.
Ульрих вроде как и не пытался Феари останавливать, а вроде всё ж прекратил эту беготню, заградив дорогу. Белая рука задумчиво почесала могучую зверюгу за ухом. Это хорошо – чесать такого большого и могучего зверя. Коднары – существа волшебные, холодоустойчивые и выносливые – а значит Ульрих мог погладить Феари Гвидичи не рискуя ее убить.
Черные упругие перья хорошо держали колдовство.
- Мы шли к Ф-фонтану н-надеясь отыскать те же са-амые о-ответы что и ты, К-кристиан. За-зачем мы здесь? П-почему? И к-как отсюда выбраться? И…Я согласен с Церой. П-последний вопрос в-волнует м-меня больше всего. К-как нам о-отсюда выбраться пы-ырямо сейчас!? В-возможно, к-каждому из нас следует ра-азделиться и пойти в разные стороны, чтобы понять что пы-происходит и к-как долго м-можно и-идти?
- Или вам следует избрать Нового Ведущего! Да-да-да, мои дорогие этхи. Нельзя идти племени без Вожака. – Наконец-то вмешался Претендент отрываясь от своей трубки. Видно травка все же закончилась, потому что Мохнатик грустно вздохнул, что-то прошептал про себя и убрал трубочку с глаз долой, печально свесив свои длинные фей-ямовские уши. – Любую арку венчает замковый камень, у любой стрелы есть острие. А у вас, мои дорогие этхи, более нет Ведущего. Ай-яй-яй. Вы словно оружие затупленное и бессмысленное. Хм. Нельзя ощутить единство без своего Лидера. Кто-то должен заменить отпавшего и проложить новый путь. Истинно так. Выберете своего Вожака!
...