...
Медленно, но верно костер выгорел, а уголья остались – полыхающие оранжевые уголья, дарящие крепкий жар и тревожный багряный свет. Вот на этих угольях Сильмини и готовила свое зелье – ведьмак иногда впадал в сон и тогда эльфийка словно бы оставалась совсем одна наедине с целым миром. С багряным тревожным миром окрашенным в зловещие синие, оранжевые да красные оттенки.
Альвари словно бы плыла на чудесатом корабле с бордовым фонарем в руках, она парила одинокой птицей посреди бездны и вокруг нее плескались мрачные, неодолимые волны тишины.
Они накатывали. Они тянули её за собой ко дну, прижимали, а потом внезапно вырывали легкую душу на поверхность, ошеломляя спокойной красотой этого льдистого мира.
Здесь царствовало плохое и хорошее тоже. Волнами, оно накатывало на душу эльфийки трогая людей на поляне, обдавая их стылыми брызгами инея – то радостными, то тяжелыми.
Брызгами.
Ведьмак спал, иногда просыпался и давал какие-то указания, а потом снова проваливался в неверный сон. В общем-то правильный сон. Оздоравливающий сон для больного человеческого тела.
Альвари.
Совсем одна. И не одна. Поляна полна людьми, но каждый вдруг сделался словно бы сам по себе, превратился в обособленную защищенную рвами да башнями крепость, и даже фей-ямы притихли, словно бы и они превратились в маленькие крепости огороженные частоколами да колючкой.
Вносил немного разнообразия яму-яму крутящийся возле Сильми и Ведьмака
«Охота. Охота. Охота! А мыши где? Мы готовы в поход за мышами. Спящий человек. Больной человек. В поход. В поход. В поход за мышами! Яму-яму готовы и совсем готовы и прямо готовы. Да-да-да-да. В поход!!!»
Такие эмоции разбрасывал вокруг себя скакун яму-яму, прыгая возле угольев и пытаясь играться по-кошачьи случайной шишкой. Бегающий со своими сумочками и поклажей на спине словно котенок за меховым клубком.
А похлебка варилась, похлебка дышала жаром – на рыжих углях вобравшая в себя рыжину леса рыжая похлебка. Может, Валар и не умел объяснить как он делает такие вещи – но делать он умел. Интуитивно. По сердцу. Ведьмачьим чутьем и простым человеческим чутьем валерийца, знал что и с чем следует смешивать. В каких пропорциях. Как. Когда.
…Несколько тяжелых мгновений чтобы приподнять свое ослабевшее тело, добавить еще кое-какие ингридиенты в воду – и снова отдых, и сон урывками, и далекие печальные звезды. Скверные звезды. Ледяные звезды.
Но в груди ведьмака жизнь уже обрела силы для сопротивления – врачевал его тело не просто походный лекарь, но сама альвари – перворожденная бессмертная Дева. Ее лекарство унимало жар, прогоняло кошмары, дарило нужную прохладу и ясность. И сон тревожный сменялся сном здоровым.
Так и метался ведьмак, словно бы заболел очень тяжелой неприятной простудой – словно бы он находился на пике болезни, качался на адовых жутких качелях. Но тело всё равно знало что оно выздоровеет со временем, не может не выздороветь. Не сдастся! А пока что борьба, борьба, борьба…
Ульрих долбил могилу. Молчаливо. Сосредоточено. Делал свою работу, а эта стерва работа на взгляд Феари, уж если присмотреться со стороны, не продвигалась ни на миллиметр.
- Сейчас Цера, пы-ыпогоди девочка, у-увидишь к-как это…к-когда жопа ды-ымится. П-постой пока в сторонке. Я са-ам ны-начну! Я сам. Я не к-калека. Н-начну сам! Я сильный м-мужик, а ты всё ж девочка. Сы-ымотри к-как работают г-гемландцы!
Разгоряченный, если так можно было сказать об Ульрихе, покрытый инеем и клубами тумана, со слипшимися волосами, закусив губу – рыцарь обрушивал на землю всё более жесткие удары меча.
Но тщетно!
Годельшедельваргхен пламенел в руках рыцаря синим огнем, ходили под кожей фон Брандена мускулы, комья взлетали вверх, но чем сильнее бил меч – тем прочнее смерзалась вокруг земля. Лед разрастался, задубевал шубой, меч высекал холодные искры, твердел пытаясь взять невозможную для себя преграду – но земля не сдавалась, укрепляясь несокрушимым каменным панцирем.
Объявился Найджелл. Притихший и выплакавшийся, присмиревший, может, наконец и поумневший чуток. Кто знает? Пристроился рядом с Феари, натянуто попытался поговорить с Церой. В знак примирения. Пытаясь как будто бы извиниться и перед леди Гвидичи, и перед этой пернатой змеей за все свои глупости.
- Ну это…а лопат-то и нет у нас. Ты их тутова видишь, Гадин...Цера? Вот и я ынструмента подходящего чёй-то не нахожу. Ты вот права может, эта…Цера, а только где же нам их сейчас взять-то...лопатки да полезный скарб? Вот теперь и придется руками же своими!
И Найджелл тоже принялся помогать. Чуть дальше от Ульриха, там где земля еще не успела замерзнуть и покрыться льдом. Попытался помочь мальчонка, но и здесь работа не шла. Мокреть. Грязь. Корни! Зловещая тишина и удары Годельшедельваргхена.
- Ууууууу как я всё это ненавижу!!! – Найджелл бросился как пес, со злостью в эту мерзкую кашу. Разрывая корешки, ломая ногти – и никакого толку – той крохотной ямки, которую ему удалось вырыть с величайшими трудами, не хватило бы даже для тельца фей-яма.
…А земля крепкая, злющая, проеденная древесными корнями. И парнишка сквайр уже перепачкан в грязи с ног до головы – он едва не кусает эту землю от злости, от осознания вины за Ричарда, от здорового такого человеческого гнева.
- Дерьмо…вот я щас тебя же! – Хватает нож. Вонзает. Режет корни и собственные ладони, ногти срывает. – Уууууу…гадина ты чтоб ты сдохла!!! - Это когда пучёк крапивы попался под ладонь...
И снова по-собачьи эту землю роет. И ничего не получается – нет лопат, нет инструмента, не успевшие заледенть ямы мигом заполняются темной водой. А Ульрих молотит по земле мечом, и южным кинжалом – и тоже ничего, никакого толку. И только удары. И гнев. Сильнее. Надо сильнее!
Одна идея овладела Ульрихом. Все свое искусство, все силы, всю ярость, всю боль от проклятья!!!
Туда. В землю. Кинжалом удары. Серпом южным. Ножом Валара. Каким-то кольем. Своими кулаками, пальцами, руками. И ничего. Оно только крепче морозом смерзается. Но не сдается Ульрих – надо сильнее бить, сильнее, во сто крат сильнее!
- Ааааааа! – Завопил Найджелл разгоняя тишину. - Твааааарь…бля…да я тебя…!!!
Прыгнул в яму и точно какой-то корешок зубами схватил, наглядно Цере показывая, как это, когда «задницей копать и зубами». Потом по лужице воды ладонью наотмашь ударил. К тому времени даже фей-ямы подтянулись рассматривая это увлекательное зрелище.
Никто не смешил помогать, но пальцами «лисы» тыкали и кажется заключали между собой маленькие сделки, на то, кто сдастся быстрее.
- Цера, иди сюда. Помоги же блин или ты там сачковать решила! – Это Найджелл, всклокоченный и мокрый с ног до головы.
А над ним темно синий гнев Ульриха заставляющий землю гореть под его ногами – по настойщему гореть синим ледяным пламенем! Тем пламенем, которое не жар дарит а которое забирает всякое тепло.
Ульрих сам. Всё сам. Ему ничья помощь не нужна – будет тонуть, так тоже сам, героически! И только синева заливает глаза и лицо перепачкано кровью. Посекли кожу мелкие, злые осколки вылетающие из под меча.
...
- Ээээ дорогие, может ставки сделаем? Десять мышей против того что маленький сай первый сдастся! – Фей-ямы кажется всерьез увлеклись азартной своей игрой.
- А вот и нет! – Еще один фей-ям вклинился. На Феари поглядел, трогая ее теплыми славными своими ладошками. Такими нежными, детскими и горячими ладошками: – Достойная Сьяфадлани, я вот думаю что здоровый сай первый сдастся. Он больше устаёт. Ага-ага. Больше сил тратит, мелкий сай больше гневится, а тот кто гневится – тот всегда сильней. Спорите со мной? Если проспорите сьяфадлани, вы мне горячий восхитительный суп сварите, а если я проспорю, то я вам горячий восхитительный суп из крыс и червей сварю!
....
А похлебка сварилась. Янтарная. Ладная. И тишины уже не было на поляне – уже возник спор, уже жизнь даже под покровом ночи закипела, уже дрались друг с другом два фей-яма, очевидно не сговорившись о своих ставках.
Пора было потчевать народ и народец. Запах похлебки кружил голову, даже в Валаре вызывая какое-то легкое, приятное ощущение.
Янтарная похлебка вобравшая в себя рыжину сердца! Хорошая похлебка. Но и опасненькая.
Похлебочка эта!
А дальше мир. Темный. Злой. Проклятье Феари чувствует Куму, желает подкупить свою носительницу: Ну-же, обратись к коднаровским силам, Феари Гвидичи? Что там Кума делает пока вы отдыхали, пока варили похлебки, пока уходило время?
Что придумывает враг, какую пакость против вас готовит? Коднаровская кровь может открыть Рыжей Леди свои секреты – только нужно уступить проклятью, просто, нужно немножко перестать бороться…
А дух, слышимый только Валару ругался да брызгал слюной.
«Ссссс. Чтоб тебя демоны жрали с таким предлошшшением, сай!! Помогать вонючим, поганым, тупым, ограниченным, набитым собственным дерьмом ненавистным сссаям…ооо…да я бы вассс всех удавил. Ну ладно, простите сссай Валар. Конечно, добрый Исссафальгар поможет, он всем любит помогать и шшшивет только для помощи. Сссссс. Исссафальгар добрый малый. Что б вы все подохли!!! Нет-нет-нет. Ну не слушайте, не слушайте пожалуйста…Я помогу. Исафальгар будет рад помочь, он не желает в раствориться в Серости. Я помогу прорубить путь. Посссову духи деревьев на помощь. Помогу. Дорожка будет. Сссславная дорожечка…хоть бы она васс к могиле вашей привела, тьфу. Просссстите сссай. Не слушайте бедного глупца…»