Хорошо когда горит огонь рассыпая вокруг себя созвездия искр. Когда можно отдыхать наслаждаясь этой иллюзорной защитой. Последние дрова, последний час перед выходом.
Но огонь горит, ласкает взгляд и чувства, поневоле начинаешь ощущать себя в родных краях. В краях родимых и заповедных. Ведь что такое дом, если подумать? Крыша над головой, безопасность и тепло. Уют. Надежда. Кокон. От самых древних времен, когда не было еще мечей, религиозных распрей, не было стран и народов – огонь стал самым лучшим другом для людей. Отпугнет хищного зверя, прогонит тьму, высветит вражеский набег, в его свете собирается всё племя – сказки рассказывают, истории поют, делятся вековой человеческой мудростью.
Огонь – главный источник силы. Движение. Стихия. Энергия!
Солнце. Звезды. Все огонь, всё власть! Притягивает этот колючий огонь к себе взгляды людей и нелюди, заставляя снова и снова шагать в бездну. Обжигаться в напрасной попытке дотянуться до звезд! И снова тянуться к смертносному пламени, потому что иначе нельзя. Стихия Эрха. Необоримый красный цвет крови – цвет надежды, цвет злости, цвет желания и людских страстей.
Да. Вот так и горел себе костер, радостно потрескивая возносился к небу серым дымом, не ведая о высоком и низком – грыз дрова отдавая взамен тепло да свет. И Ульрих думал, что эта идея его неплохой оказалась - бросить последнюю охапку дров в яркое горнило чтобы перед долгим путешествием согрелись все. Ну и ладно, что последние дрова! Зато тепло напоследок, зато хорошо. Там, дальше, наверное снова плохо будет – значит сейчас нужно жить и отогреваться накапливая силы для движения.
Сей-час!
Кивнув Валару, рыцарь принял нож ведьмака и отложил бесполезный южный клинок в сторону. Плохо сталь ладила со смертельным холодом! Тупились лезвия, ломались от прикосновения ледяных рук рыцаря. Фон Бранден надеялся что ведьмачий нож окажется более полезным в деле бритья.
А выбриться было необходимо! слишком много чудес происходило, слишком много странностей, непонятностей, хмари – нужна была здоровая порция обыденности чтобы не сойти с ума от обилия новых впечатлений!
По совету Ведьмака рыцарь подержал нож над огнем, надеясь что появиться вода и станет полегче…
Огонь горел. Последний ярко-рыжий огонь на последних дровах.
Даже Найджелл как-то приумолк залюбовавшись пламенем. Погрустнел мальчуган, носом шмыгнул. Вот тебе и костер – опасно на него смотреть, всякое можно увидеть – такое, чего даже и видеть тебе не хочется!
- А я это, по дому скучаю…вот вроде недавно был и все думал…ну, рыцари там и короли, и всякое такое увидеть хотелось мудрёночное как в книжках. Чтобы значится на конягах скакать да всякие там страны открывать. А теперь думаю же…вот мамка моя скучает подика-сь, и братья и сестренки. И все думают, куда там бедолажный Найджелл запропал и скоро ли вернется из своей отлучки. Эх судьбинушка, так я б уже вернулся…а вот, поглядика-сь, нет дорожки-то домой!
Еще раз носом шмыгнул мальчонка, к Ведьмаку прислушавшись. Эээ, да и глаза у Найджелла заблестели, еще немного и дождик пойдет!
- Ладно, сэр Колдун…ну ладно…буду смотреть и слушать. Я очень смышленый, мама так мне всегда и говорила. А мама подика-сь пирог ежевичный печет сегодня…может воскресенье сейчас, так братки и сестренки в Церковь пойдут…ужо пойдут. Самое праздничное на себя оденут, чистое всё да крахмаленое и рядком сядут. А потом пирог ежевичный наворачивать станут. Так я ничего, я ж магии-то живо выучусь, только…только…
Сорвался вдруг Найджелл от огня. Плакать сорвался, тут уж и ясновидящим не нужно быть.
Ульрих замешкался. На спутников озабоченно поглядел, пытаясь понять как тут быть и что делать: бежать утешать мальчугана или дать ему время выплакаться, чтобы за слезами и горечью потихоньку взрослел?
...В Бранденсбурге-то свои порядки были. Если бы отец, барон Эбберхардт фон Бранден по прозвищу Гневливый, заметил что его младший сын сопли распустил, ответ был бы единственный: «Я считаю до десяти, маленький ублюдок. Или ты заткнешься сам или я тебя заставлю! Хочешь распускать сопли и позорить мой рейгмен? Ну так будь уверен - я тебе дам повод чёртов щенок. Чертову дюжину поводов дам, чтобы обучить тебя хорошим манерам!!!»
Рыцарь тряхнул головой прогоняя непрошенное виденье - нож дрогнул в руке срезая полоску кожи с подбородка. По иронии судьбы они были очень похожи со своим отцом. Почти одно лицо! – только у барона Эбберхарда кожа более смуглая и волосы как вороново крыло, нос прямой и породистый, а губы властные, опущенные уголками вниз - но в общем и целом они были слишком похожи. Отец носил бороду. А Ульрих тщательно брился каждый день, срезая каждую лишнюю волосинку со своего лица.
- Д-да. Святое Н-небо…Н-найджел-то мой раскис…- Поднявшись с места, Ульрих наполнил чугунок снегом и установил на углях, чтобы вода появилась потребная для Валара и Сильмини. Заодним подсохшую шукуру Цере протянул.
Будто сговорившись, эти двое – Найджелл да Цера, решили вести себя как дети, как очень странные дебильные дети которых в детстве усиленно били головами о собственную же люльку! Найджелл расплакался, а Химерийка принялась показывать свою задницу. И ладно бы тощую девичью попу – но белая задница принадлежала аппетитной женщине, в отличие от разума наполнявшего тело Василиски.
...Ульрих только сейчас понял что Василиска устроена не как девочка - она создана привлекательной, желанной даже по-своему женщиной с женскими формами и выпуклостями. Может, со временем ее хозяин надеялся использовать любимое творение не только как орудие убийства? А может даже и насиловал ее, пользуясь простотой этой пернатой пигалицы. Надо бы спросить, да позорно очень...
Химера всё время упоминала своего хозяина. Зачем-то же ведь вдохнул он в нее женственность?
- Держи! – Протянул шкуру Василиске. – Пы-ырикройся Цера п-пока не о-отморозила в-выступающие части тела. Да-да. Я о ты-ывоей за-заднице если что. За-заболеешь, к-куда это годится будет? Д-давай девочка. Я у-уже понял что ты женственна и кы-красива!
Поглядел на Феари тихонечко наклонившись к женщине.
- Леди В-валькирия...а вот вам бы у-узнать как леди с леди...Что за х-хозяин у Химеры был?
...
Фон Бранден крепко задумался глядя на Сильмини. Свел ладони вместе, потерев свой лоб. Этой женщине нужен был рассказ, но если рассказывать с самого начала то никакой ночи не хватит! С другой стороны, женщина альвари (из страны Альварии?) имела право услышать краткий рассказ о приключениях отряда. Да и Валару будет полезно – чем дольше отлежится ведьмак, тем лучше. Вон уже бегать собрался, а это худо, только недавно с того света считай выкарабкался!
Рыцарь хлопнул себя по здоровому колену, пристраиваясь на бревне. Вытянул больную ногу.
- Добро, м-маги и в-ведуны…воду я в-вам п-поставил на огонь, а что д-дальше делать не знаю. П-поэтому о-оставляю это решение в ваших руках. Видит Н-небо, вам лучше знать что пить и к-как идти к фонтану. Ричарда мы п-похороним по христианскому обычаю, но И-исфархана возьмем с собой. Да. – Посмотрел прямо на Феари. – И-исфархан и-идет с нами и н-никаких «о-оставить». Б-будет дурить – я ему Г-годельшедельваргхеном дурь-то сы-ырублю! Змею т-так просто не переубедить д-да и раненного человека д-добивать…раньше! Раньше н-на-адо было. А т-теперь это т-только ра-азрушит нас, а беду нашу уже не решит.
Помолчал, глядя куда-то в сторону Сильмини.
Нет. Он не любил Альвари, и не представлял себя и ее в собственных жарких фантазиях, где они обнаженные кувыркаются и целуются друг с другом. Ульрих был человеком долга. Он был создан для долга. Долг гемландского рейгменера был в него вбит с детства. Крепко вбит!
Ульрих любил Мэлью и не мог представить себя с другой женщиной. Фон Брандены любят раз и навсегда – таково действие Лесной Крови.
Однако. Красота Сильмини будила мужские чувства в рыцаре, напоминая о потребностях и желаниях человеческого тела. Красивая, слишком красивая женщина!
А Ульрих один, совсем один.
И хоть сердце принадлежит Мэлье, но Мэль улетела и даже не ответила на поцелуй – не сообщила, закончены ли их отношения или нужно ждать дальше. Мэлья вообще ни о чем не сообщила! И тепло погасло, и боль поселилась на сердце, а проклятье стало жрать сильнее и быстрее – не осталось огня. Только разбитый лед на сердце…
- В-валар, леди Сильмини…- рыцарь привлек внимание этих двоих чтобы рассказать им свою историю. Он часто заикался, прерывался, но в общем-то постарался рассказать честно и как оно есть. И если бы не нервное заикание и не паузы, то речь рыцаря звучала бы примерно так.
...
Всё началось с большого желтого леса. С Господнего леса, где все деревья были желтыми и древними словно гобелены в гобеленном зале Бранденсбурга. Тогда же и случилась бойня с Исфарханом и его друзьями. Кто-то сбежал, кого-то убили, а Исфархана (видит Небо, жуткое имя!)…Бедолагу Исфархана ранили стрелой в живот. Можно было тогда добить – в Гемландии такие раны называют пыточными ранами. Умирать будешь долго и страшно…может нечистоты изо рта пойдут, дерьмо или гной. Но выжить невозможно. Потроха лечить невозможно – как живот устроен никто из людей не ведает - то монахам ученым тайна и всем тайна. Костей в брюхе нет, а что есть одному Господу ведомо! Поэтому долг рейгменера прервать страдания соратника попавшего в подобную беду. Для того и изобретены мизерикорды – чтобы освобождать от страданий тех, кого уже нельзя спасти. Или самого себя даже освободить чтобы не быть отряду мертвым грузом, если в живот тебе оружие вражеское угодило.
Но это в Гемландии! А здесь, где все маги да волшебники, здесь раненый мог выжить и Мэлья верила будто он выживет. А Ульрих не стал спорить – Мэлья в таких делах лучше разбиралась. На то и колдунья! Знательница Мелья Ши со Ли верила будто его можно спасти, а значит и рыцарь верил…Для того и боролся, умереть-то каждый успеет в свой черед! Но жизнь каждому человеку одна дана и если надежда остается, долг любого разумного, до конца жизнь защищать.
Так и пошли все вместе – Исфархан на волокушах, Мэлья подле него, Ричард, Найджелл и Феари.
А за желтым лесом распологалась Стена. Древняя. Колдовская. Полупрозрачная Стена. Разумная вещица. Видящая! Вот с ней-то и пришли неприятности. Феари Гвидичи прошла Стену и стала коднаром…хотя Ульрих и не понимал почему такое жуткое проклятье на достойную женщину упало. Слишком уж перья и когти не вязались с тем, что рыцарю ведомо было о Гвидичи! А сам Ульрих…рыцарь трудности ввиду своей крови испытал. «Есть у нас в роду разная нечисть и Стена почуяла такую нечисть и не желала ее пропускать. Я ж не совсем человек! Божья кровь в нас лишь наполовину, фон Брандены мы. Фон Брандены!» Стена не желала одного из фон Бранденов пропускать. Потом передумала, но видать не совсем передумала...не так после этого все пошло. Шиворот навыворот, мать перемать! Ошиблась где-то Стена, в чем-то искаженно природу фон Брандена воссоздала. Может, Мэлья должна была помочь, но Мэлья и сама в беду попала. Невмоготу стало ей с живыми людьми дорогу делить, так и объяснила напоследок – перед тем как птицей в небо улететь. Ложку потеряла, а пока ложку не найдет, нужно ей саму себя в порядок привести. И если и мир спасать, то своим способом.
Добро. Своим способом значит улетела спасать. Только изменения в Ульрихе лишь крепче стали, когда Мэль отпала. И было ли это проклятьем или нет, Ульриху неведомо. Но он умертвием стал. Возможно, и не тем которое мяса человечьего алкает и под луной бродит, но мертвецом стал. И ледяным мертвецом что жутко.
...
- Вот т-так-то, - закончил свою историю фон Бранден, вернул ведьмаку нож потирая гладкий свой подбородок. – И кы-костер догорел почти, и ска-а-азать мне увы нечего более. П-ры-ыроклятье или нет, а т-только я к-как старшилка и-из своего родного мира стал. Не н-настоящий Лесной Ч-человек. А сы-ыловно сплетня о Лесном Человеке! У нас же что г-говорят? Н-неумирают. Н-нежить. Ледяные. Всё пы-ыро меня! Все к-крестьянские байки во мне о-одном собраны. Н-настоящего нет, а вот н-ненастоящее...Ну пы-ыросто ф-фолиант сплетен я, м-мать перемать!
Рыцарь встал присматриваясь к своему гигантскому мечу, позвал Церу.
- Добро Ц-цера. С Н-найджеллом вы у-уже поигрались, а теперь п-пойдем, девочка, используем твою за-задницу в
работе. Ой…- Рыцарь прервался осознав как это двусмысленно и жутко звучит. – Д-да Цера! Будем к-копать м-могилу на мерзлой земле. В-весело н-нам будет пы-ырямо до усрачки! Я Г-годельшедельваргхеном, а ты к-когтями да з-зубами. С-согреемся это я т-тебе о-обещаю!