- По твоему я похож на ленгличанина с-са-адомита, потрахивающего кы-красивых мальчиков за своим ленглийским завтраком!? - От возмущения Ульрих даже заикаться стал меньше - правда вытаращил глаза, сжав кулаки до хруста в костях. –Ты! Т-ты совершенно не понимаешь в рыцарях, Х-химера! Рыцари н-не делают м-маленьких м-мальчиков своими шы-шлюхами, тем б-более кы-крестоносцы...Т-ты…т-ты вот прямо образец кы-крамолы и…и…и пы-прямо вот святого пы-праведника вынудишь свою арфу о твою г-голову разбить! Д-да спасет меня Небо з-за мою брань...У м-меня м-между пы-ырочим шпоры!
Ульрих энергично рубанул ладонью воздух. Этот жест должен был сказать химере Всё. Вот совсем всё! У Ульриха шпоры, что здесь непонятного?
- Вот за-запомни. Гемландцы м-мужчины спят т-только с женщинами. А Н-найджелл м-мужчина, я н-не могу с ним спать! С тобой даже и то бы м-мог, но не с мужчиной! Н-найджелл ребенок, он м-меня веселит. Гы-глядеть н-на него о-отрада для м-моего сердца. Добрый сы-ылавный м-мальчуган…к-как этот…(Ульрих терпеть не мог слова «брат», но другого равнозначного слова подобрать не мог)…к-как этот. Хм. Ды-ыруг! Ты тоже м-мне ды-ыруг. Поэтому за-запомни, я не сплю с м-мужиками и н-не делаю их своими шлюхами!!!
Покачивая головой, Ульрих принялся подбрасывать дров в костер. С хрустом разломав ветку, рыцарь швыранул оную в огонь. Взял другую и снова сломал ее с громким хрустом, поглядывая на палку жестко и неприязненно. Внимательному наблюдателю могло бы показаться что вместо ветки, мужчина видит тонкую и покрытую перышками шею Церы…
Фей-ямы горестно глядели на Василиску утирая слезы пушистыми пальчиками. Впрочем, Претендент обрадовал Химерийку.
- Теперь ты наша, дорогая чешуйчатая сья. И если тебе станет лучше от этого, возрадуйся этха! Если ты ослабнешь, заболеешь и тебе нельзя будет помочь, мы тебя съедим! Ты часть Племени и ты в наших сердцах, моя родная. Гм…Хм…Твое мясо – наше мясо. Твое сердце – наше сердце!
Феи поклонились все как один, и поднесли Цере лук убитого и съеденного лисенка.
- Теперь это твой трофей. Теперь, сья этха, это твоя Душа!!!
Пушистые феи благодарили Церу, поминали павшего и плакали тайком, а сквайр лишь покачал головой.
- Дура! – Снова произнес маленький мальчик Найджелл в адрес змеюки, разглядывая эльфийку с мужским и вполне конкретным вожделением. Тринадцатилетний парнишка был оглушен и удивлен этому новому для себя открытию: до этого-то ему казалось будто он действительно любит Феари Гвидичи всей своей душой, а теперь его внимание занимала утонченная Сильмини. Она вырисовывалась сквозь закрытые веки обжигая воображение мальчугана собственным совершенством.
- Ам, леди. Леди Си. Очень вы красивая, только платье в крови…вам бы это…переодеться, так я того-сего, помочь же могу! Это только РАЗНЫЕ ДУРЫ, - погромче прокричал сквайр для химеры. – РАЗНЫЕ ТУПЫЕ ПЕРНАТЫЕ КУРИЦЫ ДУРЫ, думают будто я не нужен. Огось! Да молодчинка Найджелл все может – штопать, починять одёжи, варить и услаждать ваше внимание своим пением! Хотите я спою? А еще добряк Найджелл поможет переодеться красивым женщинам. Ох, леди Феари. Вот ваш поцелуй он прямо из меня всю магию выбил. А вы леди? – Паренек наивно распахнул изумрудные глаза поворачиваясь к альвари. – Кажись во мне немножко магии залежалось, кажись этого же…нужОн еще один целебный поцелуй чтобы прогнать василисичью гадость! Фу. Прямо вообще отравила меня эта змеюка всего. Так вот этово…дружеский как мой хозяин говорит-то, дружеский поцелуйчик нужОн!
Говоря эти слова Найджелл что-то там поправил у себя в штанах, разглядывая эльфийку тёплыми и обожающими глазами. Феари могла бы приревновать, ведь еще недавно Найджелл смотрел так на нее саму…
Впрочем, это конечно была шутка, не до ревности женщине стало, да и не до Найджелла.
Валар очнулся!
Слабый, в бреду, горящий огнем лихорадки – но живой, любимый, способный поправиться и ожить. Ведьмак!
Даже коднаровские когти против воли уменьшились, унимая заклятье Феари. И ворох перьев отпал с тела женщины - такой была ее радость. И видела Рыжая Валькирия себя словно бы в зеркале – там кривлялся жуткий монстр, а здесь, над телом своего мужчины сидела она – живая и настоящая, отравленная скверной но не сдающаяся. И чешуйчатая лапа вдруг стала рукой, простой человечьей пятерней, хотя и покрытой черными чешуйками!
Не могло проклятье против любви бороться! Потому и Ульрих заледенел совсем, а Феари все еще женщиной оставалась наперекор коднаровской крови – любовь была рядом с ней, огонь прогоняющий смертное заклятье грел сердце.
Не могла чуждая магия одолеть ее душу, и даже тело до конца испортить не имела сил.
Глубоко припадая на хромую ногу, Ульрих принес котелок со снадобьями, поглядел на Эльфийку, стараясь смотреть ей куда-то под ноги. Не в лицо. И не на ее совершенное тело.
- Вот ваши ты-ыравы, леди Сильмини, н-напоить бы ведьмака. Вот и черпак я принес. Свят Г-господь! С-судя по виду, п-пропотеть ведьмаку н-надо, чтобы жар и х-холод вышли…– Рыцарь с трудом и вздохами склонился над Валаром, потирая свою ногу и стараясь лишний раз не беспокоить ее.
– Добро, сэр Б-блэйк. Здесь я. Ра-ад что и ты здесь! П-повезло нам ды-ыружище, а в-вообще с-спасибо. Искренняя бы-ылагоарность...ч-чуть не потерялась м-моя задница в снегу...еще п-пару мгновений, и ищи свищи д-дурака. Ды-ыракона-то этого я ведь терпеть не могу! Держись ды-ыружище, в-выздоравливай, в беде тебя н-не оставим и леди Феари т-тоже. Всё славно б-будет, Джон Блэйк. Рад что ты жив, ды-ыружище! П-поправляйся.
Похлопал Валара по плечу, поглядывая на раскисшую землю и сыреющие в грязи шкуры, на которых лежал ведьмак.
- Н-надо бы п-переложить, я д-дурак к-конечно, а только вижу, скверно вы-ыглядит это ложе…
Сказано – сделано. Ульрих принес побольше гибких веток наломанных еще недавно химерийкой – выбрал те что с листвой. Пристроил их поближе к огоньку, шкурами обложил и перенес ведьмака на это простое походное ложе. Костер теперь стал поближе к Валару – он грел, но в тоже время не поджаривал, а под спиной больше не было опасной мокрети, только приятное тепло.
Проблему же мокрых шкур - тех которые успели отсыреть и промокнуть в грязище, рыцарь решил забавным образом – просто подержал их в руках покуда шерсть не смерзлась в сухой лед, потом обтряхнул этот лёд о свои колени, согрел шкуры над огнем и укрыл ведьмака.
- Н-надеюсь так п-поудобнее будет, ды-ыружище?
...И снова трещал костерок, только сгущались вокруг стынь да мрак. Колючие недобрые звезды проглянули в разрывах пушистых туч, дыхание теперь все чаще выходило вместе с паром. И холод теперь уже не только от Ульриха шел, он ото всюду шел, выползая откуда-то из под земли.
Тай гудел тяжело и трудно, задерживал зиму своим золотым дыханием, а зима подступала и надо было решать – либо против нее стоять всю ночь, ожидая пока ведьмаку станет легче. Либо наугад идти в лес.
Снова стало першить в горле у Отважной Церы и змеиный хвост сам собой норовил подползти поближе к огню. Огонь пока еще противостоял зиме, но вот что ночью будет, никто наверняка не скажет…
Наползали на поляну шипастые плети с каплями яда, а куча дров принесенная Церой заметно мельчала. И деревья, злые кривляющиеся деревья все ближе подступали к людям – вытаскивали острые корни, пихали сучья в глаза надеясь ослепить.
Фон Бранден срубил несколько коварных прутков мечом бросая древесину в огонь, но это была совсем слабая защита. Гадость напирала со всех сторон – мокрая, шипящая, не желающая гореть - отчаянно желающая истребить ненавистное для любой нечисти пламя. По чуть-чуть, незаметно для глаза, но окружала эта стылая гадость живых людей. Пока горит огонь побоится эта жуть в атаку пойти, а вот когда огонь истощится и угаснет. Что тогда будет?
- Военный с-сысовет нам нужен! – Рыцарь потер колено поглядывая на шипастые плети. – И-идти н-нужно и-или о-оставаться, вот о чем ды-думать н-надо. Н-не нравится м-мне ты-творящееся вокруг дерьмо. Видит н-небо – к-колдовство здесь! Решать н-надо, здесь о-остаемся и-или сы-сквозь ночь ды-ывигаемся? Только ч-чует м-мое сердце, если у-уж здесь н-ночевать, н-нелегко нам придется. Т-такую п-погоду в Г-гемландии «гам-кьёрре» н-называют. Э-это к-когда в-вечерние х-холода сказка п-по сравнению с ночными! Н-ночью м-может н-настоящая зима нагрянуть…а ды-дров м-мало и в лесу и-их больше не н-наберешь. М-можно шипучки рубить, а ты-только не желают они г-гореть - один дым д-да вонь! Тушат к-костер а не г-горят. Я д-думаю идти н-надо, п-пока будем и-идти хоть не замерзнем. Пы-ыридется похоронить здесь сэра Ричарда, а В-валара и ю-южака вместе с Церой п-понесем. М-может н-никуда и не пы-ыридем без ведьмака, так х-хоть от м-мороза у-укроемся…возможно у-укрытие к-какое найдем или таверну…- Рыцарь замолчал обводя поочередно споих попутчиков внимательным взглядом своих серых в синеву глаз. - Валар ды-дру! Валькирия, Сильмини…т-ты Х-химера Цера…варежки меховые…что вы д-думаете?