- Дура! – Наконец-то ожил Найджелл после замечательного обряда воскрешения к жизни, который провела для него Цера. Паренек хотел сказать что-то еще, но стушевался под взглядом рыцаря. Было в этом взгляде что-то жуткое и противоестественное – колючее, зимнее, беспощадное. Да и Цера нервировала! Снова стоять на ветру и дрожать от ужаса думая что орда псин вот-вот сожрет тебя живьем - так проводить свое время Найджеллу вовсе не улыбалось.
- Прости…это…я не хотел, - буркнул веснушчатый слуга, растирая свои красные щеки. Вообще-то его слегка мутило, и невозможно было сказать наверняка – мутило ли его от Василисковой магии или просто потому что Цера довольно внушительно наподдала мальчугану. – Ну да…ну приукрасил я слегонца. А в общем-то…ну это Змеюка…да. Ну, извиняюсь корочева. Вот!
Найджелл сидел и охал возле костра, извинялся да потирал себе щеки, а потом заприметил Эльфийку. И Феари вместе с ней.
Бросившись со всех ног, паренек тут же обнял Рыжую Женщину, захлебнувшись счастливыми откровениями.
- А я знал же что вы меня спасете…знал-знал-знал, вот сказать не мог, а видел вас. Ух, Леди Феари! Вы ж меня спасли!!! Стоял я там и чуть все печонки от ужаса себе не перегрыз. Псин – орда. Ну, думаю, пропадай бедняжка Найджелл! Спасибочки спасибочки спасибочки Вам от нас…то есть от меня самого!
Сквайр счастливо чирикал с Феари, не забывая впрочем, бросать радостные взгляды на эльфийку. Точнее на ее грудь.
- Здравствуйте! – поздоровался подросток с пышной эльфийской грудью Сильмини Келевон.
Падал снег. Холодный ветер ярился приглушая пламя костерка, но так или иначе тепло всё ж одержало победу - снег превратился в воду и закипел. Нехотя закипел, трудно.
Ульрих вяло возился с мясом то и дело поклевывая носом. Иногда, кажется, засыпал, потом просыпался, встряхивался словно кошка и снова начинал бороться со сном. Мясо стыло в его руках и покрывалось льдинами, заметно ухудшая работу. Ульрих собирался распотрошить тушку и повесить ее над костром, натерев солью да травами – но пока напрочь увяз в самом начале – ему никак не удавалось выпотрошить кролика.
Опалив тушку над костром, рыцарь поспешил снять мясо с костра. Гадость получалась, а не еда! Кое-как удалось разобраться с кроликом, а вот с птицей дело и вовсе намертво встало.
- Да, Цера! – В очередной раз встряхнулся фон Бранден. – Т-ты м-молодец. – Гемландец проводил взглядом сорвавшегося к двум женщинам Найджелла. – Ты-трудное это дело, пы-прощать о-обиды и н-несправедливость, но если свободной желаешь стать, т-тогда н-научиться придется. Н-найдежл соврал, это верно. Пы-прости меня дурака что из-за него вскипел! Надо о-обоих спрашивать, а я с-сам себе н-надумал. Вот видишь? Д-дурак я, с детьми-то дел не имел, а ты п-прости. Г-говорящих зверей есть н-нельзя, но этот зы-звереныш вроде у-уже мертв, а Варежки г-говорят что мертвому ты-твои клыки честь. Е-если ты х-хочешь им п-помочь – тогда ешь. Ну а если тебе это неприятно, болезненно, пы-противно – тогда откажись. Ты н-не всегда ды-должна соглашаться, Химера Цера. К-как с Ведьмой, и-иногда нужно г-говорить ты-твердое «нет». Если Цере что-то н-неприятно и н-не хочется, если она считает что это м-мерзко и обидит ее, так и гы-говори – Нет.
Кивнул Химерийке разглядывая ее своими серыми в синеву глазами. Потом поднялся с бревна, выпрямился и слегка поклонился, принося извинения. Снова подошел к Валару.
Покуда дело касалось интимных раздеваний и прочего, мужчина ушел к костру предоставляя осмотр раненого жене, теперь же можно было вернуться.
- Зы-значит не ранен, а откуда же столько кы-крови натекло? ЧуднО. Видит Н-небо, совсем н-не понимаю…
Рыцарь вздохнул дотрагиваясь до плеча Феари. Сжал и снова отпустил.
- М-магия. Но вы не ра-асстраивайтесь, леди Йогмельхар. Ведьмак сильный – н-не сдастся! Всё хы-хорошо будет и ногти ваши…Не будет так всегда. Н-не может быть. Я д-дурак, но в таких-то вещах и-имею понятие! Видит небо - Сойдет пы-проклятье.
Неловко поглядел на эльфийку, замявшись не пойми от чего. И вроде правильно всё, а вроде неправильно: стоит себе небритый рыцарь в разорванной, покрытой жирными пятнами крови одежде. В руках не меч – окровавленная птичья тушка всего-лишь. Лицо чумазое. Волосы потными заиндевевшими нитями висят.
Прямо позор, а не рыцарь.
...И было Ульриху неловко и тошно под ясным взглядом этой прекрасной женщины. Тут надо на коне рассекать – в сияющей кольчуге, с храбрым отрядом и гордым знаменем в руках, с мечом, с развевающимися на ветру волосами! А так…стоит себе гнусный бродяга и попробуй разгляди что за ним кроется.
Фон Бранден почесал щетинистый подбородок.
- За-знаю что небрит и ч-чучело. Д-да. Н-но ничего, В-валару п-полегчает – сразу себя в порядок пы-приведу. Вижу н-неприятна вам м-мясная возня? Это верно…высокородным Леди на кухне не полагается бывать. Господь Свидетель! Там ведь яблоки есть. Возьмите если желаете! На десять к-кислых одно сладкое найдется, но всё же Божья еда. И-иглы д-для рукоделья у вас нет, леди?...Женщины о-обычно такое носят при себе...м-мешочки да вышивки. Сы-столько м-магии вокруг…а иголки с ниткой нет чтобы о-одежду в порядок пы-привести. Явился бы к-какой колдун да наколдовал бы! А то земля трясется, м-молнии с неба падают…а вот чистого к-камзола н-никто не наколдует. И рвань не зашьет.
Рыцарь помялся с ноги на ногу, потерев правое колено.
- Всего лишь старая рана, Сильмини К-келевон Лео…Кхм…Леди С-сильмини. Родовая, м-можно и так сказать. Сы-сначала больно было, а теперь п-полегчало. Н-нечего вам там смотреть, - скосил глаза куда-то в сторону. – Ну рана и рана…старая рана. Ничего кы-красивого для женщин там нет. Вам бы на цветы смотреть и на кы-красоту м-мира….а это. Не на что там любоваться.
Так и беседовали себе под мерцающим пологом свежего снега. Пахло огурцом и новизной, - это позже зима станет страшной, беспросветной, темной стихией. А сейчас она пахла новизной, прикрывая дождливую сырую полянку белым одеяльцем.
В Валаре что-то изменилось: тело расслабилось, серое лицо вдруг приобрело теплый живой оттенок. Хриплое дыхание замедлилось. Кажется, самый опасный момент миновал…
…Знак Сомн вырвал ведьмака из Серого Мира духов в мир Снов. А там, во сне…пришло облегчение.
Сначала снилось что-то красное и жуткое, что-то пронизанное ненавистью и обжигающей злостью. Тянулись к Ведьмаку стылые пальцы духов, звали в могилу и во тьму. Потом оказалось что это Сама Кума. Потом кто-то попытался его убить и золотым огнем взорвался Тай.
И не было больше ничего – навалилось счастливое, успокаивающее безвременье. И не было личности, не было жизни, только Иссафальгар стонал присутствуя рядом с человеком – Валар выпал в беспамятство, а бесплотный Дух не умеющий спать, крутился рядом изнывая от ожидания.
А потом ведьмак проснулся.
Всё болело. Температурило. Разбитое тело ощущалось чужим, набитым колючим песком мешком.
Рядом сидела Феари, держала голову, прикрывая мужчину шкурами.
Шел снег.
Мутное зрение отыскало Найджелла, фей-ямов, где-то неподалеку размытыми силуэтами виделись двое – кажется Ульрих и Гостья.
Валар вернулся в мир живых. Вернулся слабый и больной, но вернулся к жизни.
Узор высосал из него силы и это можно было назвать везением, уж если говорить по правде! Нагрузку, которую полагалось делить на всех, ведьмак принял на одного себя. Другой бы умер наверное, но Валар выжил. Выжил, но заплатил за это свою цену – о ведьмовстве пока нечего и думать, лежи себе бревном да копи силы. И никаких подвигов в ближайшее время не предвидится.
Вот если помочиться самостоятельно удастся – уже подвиг будет!
Дух присутствовал рядом отыскав себе укрывище в кинжале.
«Холодно…сссссс…холодный ношшшш…ссссогрей противную ссссталь. Мне холодно. Бедному Иссафальгару очень холодно!»