Может ли мир быть таким злым и бессмысленным, чтобы отнять у Человека всё, не оставив ему ничего взамен? Может ли время вырвать крылья с мясом, повергнув живую душу в ничтожество?
Само собой – может.
Само собой – время повергает нас в грязь.
Но здесь, сейчас, под проливным дождем снега, на этой белой измученной поляне где совсем недавно отгремело сражение, Мэлья не была ни грязью, ни ничтожеством. И с этим ничего нельзя поделать! И гудящая Стена, нависающая над путниками своей грозной неистребимой мощью знала об этом. Ведала. И понимала.
Ложка сгинула с бесконечности Кумы и ни один мудрец не сумел бы поведать о том, спасут ее или нет. Сумеет ли Мэлья Ши со Ли заполучить свою цельную душу обратно; сумеет ли прорваться к берегам потусторонних морей, где царят покой и умиротворение? Сумеет ли вновь сбросить с себя оковы плоти, чтобы раствориться в безмятежных океанических волнах, обратившись самой собой – Бесплотной. Той. Которой была Рождена.
Мир жесток и беспощаден. Но есть в нем и добро. Среди бесконечной тьмы Эгерей, всегда найдется благодатная частичка Тай. Ты можешь не замечать этого, ты можешь видеть только плохое открыв свои глаза для разрухи и несовершенства.
Но мир наполнен светом! Он кипит им. Он задыхается от своей красоты.
Нельзя снимать с человека шкуру, нельзя ломать его личность целиком и требовать идти дальше. Стена услышала затаенную боль той, которая более не являясь самой собой. Стена дала Мэлье Шанс, чтобы Мэлья запомнила, поняла, уяснила для себя в этот страшный момент духовной ломки – когда она взрослеет, изменяется и становится иной – эта новая Мэлья должна знать: Добро в мире также сильно как и зло.
…Эта искра света рядом с Мэльей – ей ли Бесплотной не увидать сейчас, своими простыми человечьими глазами - ей ли не заметить этот хрупкий солнечный зайчик Светлой Магии?
Это магия обращения и она существует на этой снежной поляне только для Мэльи Ши со Ли.
Возьми ее и выбери для себя форму и тогда откроется тебе дар Превращения: ты можешь стать быстрым зверем или свободной птицей. Ты можешь избрать для себя облик одного зверя – и иногда, когда муки плоти станут просто невыносимыми – у тебя будет отдых. Возможность передохнуть. Возможность погрузиться в Безмятежность. Это конечно плоть, это конечно всего-лишь страдающий комок мяса - зверь ли, человек ли – а еще это глоток свежего воздуха для того, кто изнемогает от удушья в тесной комнате человечьего тела.
Ульрих лежал бездыханным на снегу, ветер играл с его волосами укрывая алую кровь белым пухом. Разбитые кости пронзали живую мокреть мяса и был он мертв – это Феари видела ясно – мертвее не бывает! Волосы рыцаря поседели – но приглядись поближе, и увидишь что это не седина – это сверкающий иней, щедро облепивший густые пряди.
Найджелл стоял рядом выпучив глаза и подрагивая всем телом – лицо его было разбито, на коже вспухали свежие синяки. Все-таки мальчишке порядочно досталось от сэра Ричарда. Оруженосец дрожал, тяжело кашляя в ладони.
...Его ведь еще и молнией оглушило – много, очень много бед для одного незрелого мальчишки.
- Смотрите! – прогнусавил Найджелл своим разбитым носом, указав пальцем на бездыханное тело. Потом невольно сделал шаг назад, суеверным движением быстренько перекрестившись.
Кровь текла из ран Ульриха – просачивалась сквозь белизну выступивших костей, сквозь кольчугу, врезавшуюся в живое мясо лохмотьями стали. И все же кровь останавливалась, а раны, медленно но верно затягивались, укрытые бледной холодной кожей. Жуткие порезы заростали свежими рубцами – они не исчезали совсем, но тело исцелялось наперекор смерти.
От тела струился фиолетовый холод. Кожа рыцаря была холодна – Феари тронула щеки рыцаря горячей ладонью и ощутила под пальцами прохладный лед. Зябко! Коднаровская конечность не почувствовала магии в этот миг – не вставали дыбом иссиня-черные перья, не обжигало волной предупредительного тепла.
Ни-че-го.
И все же, что-то случилось с Ульрихом! Угодил рыцарь во что-то жуткое и непонятное, подпал под власть заклятья такого же властного и страшного, которое обрушилось и на саму Феари.
Лисы находились рядом, - сами себя они, кстати, называли Фей-ямами, как выходило со слов Высокого Ушастика. Несколько созданьиц бесцеремонно встали возле Гвидичи, с интересом поглядывая на тело Ульриха. Чирикающими голосами фейямы что-то обсуждали между собой, но с Рыжей Женщиной не заговаривали – с ней вообще никто не говорил кроме Высокого. А высокий Фейям ждал решения – сидел на снегу скрестив ноги и ожидал.
...Лисы, между тем, прыгали по поляне, разглядывали южанина и носилки, смотрели на Ричарда и Найджелла, крутились возле Мэльи, шептались о чем-то. Чирикали. Обсуждали.