И вот летела эта выслеживаемая Ричардом голубоглазая снежинка, прорываясь между кружащими в вальсе холодными хлопьями снега в белых колючих костюмах, подлетала от всхлипываний старика-ветра, горюющего о быстротечности дней, наполнив грудь ватным воздухом, смеялась, от дурости прекрасной, мотая головой, и прыгала, прыгала, прыгала по усам неуловимой стихии! И упала. Прямо на нос сияющей от жажды крови хармузды. В этот-то момент и понял Ричард, что он накаркал, выразив сие постижение эпизода в более точном мате. Тварь глядела не него, он на нее. Она на него, он... на нее. Она. На него, а он... на нее. Она. На него... А он...
Бежать, мать вашу, бежать!!
Бросив к чертям собачьим шпагу, которая явно бы даже не поцарапала эту тварюгу, Ричи, сначала лунной походкой, но потом и спортивным бегом с низкой стойки, отправился на выполнение своего первого плана, и имя ему "Сожри нафиг Найджелла, тварь бездушная, но оставь только, Бога ради, меня в покое". Добежав до оруженосца, валяющегося в снегу... и, зрелище вообще было не из приятных... Ричард решил все-таки обратиться к своему навязчивому другу, делившим однокомнатную душу вместе с принцем:
— Ну, давай, с-сасай, делай вещи! Чего ты, — Ричи подавился снежинкой и кашлянул на Найджелла. — Чего ты хотел? Помочь? Так помогай, ну. Что еще? Разрешаю. Ляськи-масяськи. Сим-салябим. Щеребец сладкий бубль-гум... Абракадабра, мать твою! Do it! Just do it!