Колдовская стена слабо гудела, нависая над путниками своей грозной мощью.
…Там впереди чистейший мир белого снега, мир первозданной зимы и свежести, а здесь отживает гнилое лето. Здесь. Мягкое кружево желтых трав и теплый, землянистый дух умирающих цветов.
Они сидели у костра обсушивая грязную одежду. Вроде отдыхали, как будто даже на природе на доброй полянке среди своих, но пение птиц не радовало слух – не носились в воздухе бабочки, не было слышно мух. Заповедное место в недрах заповедной рощи! Но деревья уже обуяла тревога. Хармузды крались где-то там, укрытые враждебными кронами враждебной растительности. И что-то другое тоже кралось.
Плохое. Способное потушить звезды. Мэлья чувствовала, они уже засиделись на одном месте, они слишком расслабились – а до Убежища еще далековато. Местное зло не забыло огненного кольца. Оно помнило. Оно маневрировало, оно выбирало новые способы атаки.
На сей раз это будет иначе.
...Мэлья ши Со ли знала – сначала гниль проберется в Ричарда, далее в Найджелла – иногда мелькало в глазах мальчишки нечто мрачное, хлестое как крапива - такое гадкое, чего вчера еще не было в этих зеленых глазах и в помине...Потом зло заберет сестру – потому что она ранена и гниль попадает ей в кровь изматывая душу болью. Доберется до Ульриха – через незаживающую рану в ноге, через его прошлое что стоит за рыцарем черной стеной.
Зло заберет каждого, а Мэлью оставит напоследок – когда она уже вдоволь насмотриться на своих бывших соратников. Когда она увидит что в них не осталось ничего человеческого.
Тьма сделает их частью местного леса. Сделает их частью того страшного, что находится ЗА лесом…
Очень тихо. Тревожно. Пахнет дымком и мясом, а серебряная стена подрагивает рядом, тонким гулом подзывая к себе. Она трогает кости Феари, заглядывает в нутро, нависая грозной силой. Рыжая Красавица знает что такое провода и электричество - сейчас, ощущение такое, будто она находится рядом с высоковольтной линий и слышит властный гул серебрянного тока.
Иногда, Феари чудится, будто Преграда - это большое живое существо. Страж границы. Последняя линия обороны. Им нужно двигаться вперед - дальше, дальше и снова дальше! Выдержать смертный холод, чтобы окунуться в жаркое, доброе чудо. Но сначала будет трудно, холодно и страшно.
... Хорошо хоть кролик немного притупил чувство голода.
- Н-ну, кы-кажется Ричи уже не вернуть в наш гы-грешный мир. Сей д-добрый воин п-покинул ны-нас до своего протрезвления. – Вздохнув, рыцарь с тоской поглядел на носилки. Потом пожал плечами, укладывая мальчишку рядом с притихшим лучником. Прикрыл ветками да тряпьем. – Вот т-так. Н-ни одежды нет, ни шкур. Твою-то м-мать! В зиму шагать, д-да без всего…гы-глупо к-как-то.
Присвистнув, Ульрих подошел к стене, осмотрел ее и без всяких лишних мыслей сунул в серебряную муть Годельшедельваргхен. Прищурился, ожидая чего-то эффектного. Потом открыл глаза, убеждаясь что ничего эффектного не произошло. Туман объял Годельшедельваргхен. Только и всего.
- Н-нет! Ну это даже кы-как-то разочаровывает, - рыцарь потер переносицу. – Я ожидал к-какой-нибудь там м-магии, лицедейства…и чтобы дым и гы-ы-ырохот, как в сказках. Летающие м-мертвецы, ведьма на помеле. За-значит против Лесных людей эта штука н-ничего не имеет...Г-гы-ырешного м-меня не вывернет наизнанку, не обольет жидким о-огнем…Ха! Д-даже гы-ырустно на сердце от этого. Ну что ж, н-ну ды-до-обро...
Помявшись на месте, Ульрих сунул в серебряную муть правую руку - на всякий случай правую, ибо он был левшой. И снова ничего не произошло.
- Все равно что в ты-ы-уман руку сунуть…Мокро. Хы-ылодно. И ничего...
Снова присвистнул.
- Ну…э...говоря по сердцу, мне не хва-атает того с-сы-амого…Ну. Умное слово…за-забыл. Гы-русть. Или нет…Вот! Ды-ырамы нет. Земля не трясется, огонь не исходит. Тво-то м-мать! Вся ды-ырама только в том, что волочь теперь п-придется и смуглого ребятенка, и п-пострела Ричарда. А я-то думал это будет к-кы-как-то так…ну...к-конь призрачный. Г-гемландские феи. Ды-ыраконы, к-как в дамских историях. Ну. К-когда всё властью пы-провидения решается. Ты н-ничего не делаешь – а делается все за т-тебя!...Кажись м-меня послали в задницу с ч-чу-удесами...
Ричард спал. И видел сон. Тревожный, эротический, манящий – залитый синей кровью благородного принца, которого подло убивали и манили в любовные сети. Которого совращали (очень приятным способом, надо сказать) а потом неожиданно предавали. Повергая главного героя на землю - несломленного, но глотающего свою кровь.
Было интересно.
А потом Ричард почувствовал постороннего зрителя. И это как-то сбило его с настроя – посторонним полагалось быть там где бренное тело и несговорчивые женщины! А посторонний, вполне себе аккуратный и легкий дух вольготно устроился в голове. Внутри Ричарда. И смотрел вместе с ним его кошмары.
И это как-то портило ощущение кошмара.
И пугало уже по настоящему – потому что Ричард вдруг понял, что проснуться у него сейчас не выйдет. Обычно-то во снах после испуга жертве полагалось проснуться в ледяном поту. Но. Кто-то запретил ему просыпаться.
- Просссстите. Мне бы хотелось пересечь Преграду в вашшшей теле, любезный сай. Это не будет больно, клянусссь вам любесссный сай. Я только пересссеку границу, и оставлю вашея тело в покое. Жить сссдесь стало решительно невоссссмошно! Ветра Эгерии дуют сссслишком сильно. И мне ведомом, что дальше всссе будет только хуже. Ессссли вы не против – я пересеку границу в вашей теле, слегка потесснив душу, а затем расссстворюсь так, будто меня и не было. Но если вы против. Проссссстите. Мне придется сссделать вам очень больно, любезный сссай.