|
|
ссылкаА смерть шагала близко. А смерть стучалась в окно. Липкая дрянь заламывала руки, требовала испугаться ей, уступить. Не вышло на этот раз! Бог ведет эту женщину - она знает, уверена, своему пути доверяет. Ходит ярко - со стороны так видится - а на самом деле Мелья ведомая с рождения. И не могла Мел сдержать порыв, малодушный, за который какой другой стало бы стыдно, а ей нет. Прижалась к Ульриху, погибая внутри его горького запаха, погибая в руках, погибая на донышке его глаз, которые смотрят кажется вглубь ее, пробирают почище самогона, души достают, самых тайных ее закоулочков. Привстала нематериальная на носочки и украла поцелуй теперь сама, отчаянно, горячо, пьянея, подарила себя и забрала себе. Нежностью наполнилась и мягкой, податливой водой в руках рыцаря потекла. Благодарная миру и любви в мире, ведающая, что пятерых спасла не сила огня, а любовь, встреча, пробудившая огонь, любовь отворила жизни путь, смелость и силу открыла, дух привела к свободе - истинно любовь. И пусть другие молчат, Мел о своей любви кричит - кричат глаза, кричат руки, губы нежные кричат, тело кричит, которое вибрирует, отчетливо откликаясь близости. Сегодня какая-то глупость сочилась в дом, Не моя, не твоя, чужая темная дрянь, Я кричал на нее, улетай, говорил, с дождем, Кленовым резным багряным листом опадай.
Она липкая мерзкая стучала в наше окно, Я держал окно, весь дом держал, недвижим, Сотрясались стены, и ядом горячих слов К нам сочился внутрь кусочек чужой души,
Черный-черный кусочек, истошно крича, моля, Чтобы я, неверный, отступник, вернулся в плен, Просила забыть, оставить, предать тебя, Не любить, в виражах теряться, дать жизни крен.
Я сражался рьяно, насмерть стоял, не лгу, Она горько взвыла и в слезы расшиблась там, За окном, за дверью, снаружи, и я бегу, И спасаю, открыл, мне жаль её. Пусть, к чертям!
Отогрею собой, смогу, чтоб весной, в рассвет, Распахнуть ладони, отправить ее парить Душу белую, звонкую, чище которой нет! Нет преград, когда ты есть, легко любить.
|