Ульрих внимательно всматривался в туман.
- М-мэль, г-гы-гляди туда! - Серые глаза рыцаря скользнули по лицу девушки, затем поглядели куда-то вдаль, приглашая Мэлью оценить сложившуюся ситуацию вместе с ним.
...Колдовская поляна тонула в жемчужных клубах тумана – их могучее дерево возвышалось одиноким маяком, оно казалось серебряной башней в мире бесконечной пустоты. Последнее пристанище для живых людей! Далее расстилалось сплошное море белизны – туман дышал, колыхался, подкатывал к узловатым корням старого дуба и отступал назад. Пожирал цвета. Давил на сердце.
Иногда, в этом проклятом море мелькали какие-то странные фигуры. Может, всё это было лишь игрой воспаленного воображения, возможно, беспокоили туманное море ледяной ветер и шевеление высокой травы.
Но было в этот странный час очень пакостно на душе, одиноко и невыносимо.
И казалось будто кто-то крадется в тумане, подходит всё ближе скрытый колдовской завесой. Некие смутные, корявые силуэты подбирались все ближе...
Теплая ладонь Ульриха легла на плечо Мэлье. Серые глаза спокойно моргнули: «Ты не одна».
Обжигающий ветер царапал горячую грудь. Дыхание рыцаря вырывалось плотными клубами пара - словно клубы дыма из драконьей пасти. Холодно, холодно, очень холодно в этой стылой вселенной сейчас!
В вышине споро мелькали звезды – сердитые, чуждые теплому взгляду, одинокие огоньки. Мерцали разбитым стеклом болезненно обжигая сетчатку. Казалась не тучи бежали себе куда-то дальше, казалось, убегала на край мира сама вселенная. Ни одно из созвездий не было знакомо Феари - всё остро чуждое, невыносимо враждебное к живым людям.
Отвесив Ричарду смачную затрещину, Феари первой заметила как тело раненного лучника налилось странным золотистым сиянием.
А потом лучник выпрямился.
Выпрямился с закрытыми глазами и стрелой в брюхе!
- Оинэйшейя. Ойегеллайя! Инефаар. Бесконечный город на краю. Власть пути. Приходят перед рассветом, когда темнее всего. Услышьте его…Он говорит ойегеллаяй. Приходят перед рассветом. Живым идти туда…