Не существовало ни одной мысли и ни одного движения. Самой Мельи не существовало, не находилась она не там, не здесь - ни в одном из миров не было десятилетней светловолосой звонкой девчонки.
Только всепронзающая, какая-то абсолютно лихая боль, от которой девочка сначала громко охнула, а потом согнулась. Согнулась как была, лежа, и само-собой вышло скатиться на бок и остаться лежать вот так в попытках справиться с удушьем, в попытках дышать, в попытках избавиться от харкающего, рычащего "Хыа!", слишком громкого для ее десятилетнего тела.
И что угодно можно было творить сейчас с нею, и как угодно напасть - не могла сопротивляться девчонка, не умеющая даже вдохнуть.
Жалкая, даже какая-то досадная порция кислорода просочилась в легкие, выкатываясь наружу углекислым газом с примесью крови, ее крови. Мел нашла в себе сил сплюнул и вдохнуть, вобрать в себя еще воздуха, столь же мало и коротко, что и до этого.
Она как будто училась заново дышать. Кровь здорово мешала в таком деле. Шум в ушах стоял невыносимый. Мел закашлялась и кровь пошла носом.
Сквозь шум стал различим голос. Мелья только подумала, что голос не враждебный, а потом ей не стало до этого никакого дела. Ни до чего - только обуздать боль и научиться дышать.