ссылкаГолова Рико напоминала переполненную, сырыми яйцами, микроволновую печку. Всё что можно в ней кипело, булькало, взрывалось, окатывая перегруженное сознание широким спектром неподконтрольных эмоций. Ему не было дела до людей вокруг и окружающего мира, который сузился до крошечной точки нуль пространства и горозил вывернуться наизнанку черной дырой, затягивающей в неё всё, до чего будет способен дотянуться. Поглотить, перемолоть и выплюнуть в безвременье и бесконечное пространство.
Разум имеет свои пределы и даже, будучи зажатым в хрупкой оболочке , будет стремиться расшириться за её пределы. Особенно, когда за пределами есть смысл. Оставаться же внутри невозможно, там только смерть и разрушение, бесцельное существование, которому нет оправдания и нет названия. Не всегда, в попытке преодолеть ограничительные рамки, сознание способно адекватно воспринимать действительность и совершать правильные выводы и действия. Очень часто, оно поступает вопреки здравому смыслу, руководствуясь не холодной и рассчётливой логикой, а бурлящими эмоциями, которые подогреваются внешними обстоятельствами.
Ричардс, хотя и поднялся на ноги, выхватил что-то важное из окружающего мира, но в полной мере ещё не был способен на адекватный анализ происходящих событий. Всё что его интересовало, это его Джулия, чей образ он мельком увидел в сумашедшей круговерти сменяемых образов перед глазами. Воспалённое сознание толкнуло тело вперёд, навстречу неизбежному, совершенно проигнорировав потенциальную угрозу исходящую от внешнего мира.
- Вперёд… вперёд… вперёд… Твердил внутренний голос, заставляя игнорировать вселенскую усталость, боль оторванной конечности, посторонний предмет в глотке и чувство самосохранения, свойственное большинству живых существ. У пирата никогда не было ничего такого, от чего он с лёгкостью не мог бы отказаться ради маленькой белобрысой девочки, которая ножом вошла между рёбер и застряла в самом сердце. Стремительно и беспощадно. Ни вытащить, ни пошевелить, ни протолкнуть дальше. Любое действие с этим инородным предметом неминуемо привело бы к гибели Катрана. И он жил. Жил с этой занозой в сердце, всячески ограждая и оберегая её, чтобы никто не нарушил хрупкого равновесия между мучительной жизнью и не менее болезненной смертью.
Какой же стала ответная реакция воспалённого разума, когда в стройный порядок нейронных цепей и закостенелых воспоминаний, попытались вкрутить что-то лишнее, что не было предусмотрено системой и более того, противоречило основным её принципам?
Задача на уничтожение, которая раньше воспринималась и выполнялась с лёгкостью, натолкнулась на непреодолимый внутренний стоп-блокироватор. Всё естество Рико сопротивлялось, выдавая одну команду за другой, пытаясь заглушить вредоносный сигнал. В ход шло всё, выжигалось сознание и перегружались нервные центры. Боль, страх и ненависть сменились сильнейшим xedcndjvq эйфории любви, нежности и ласки. Всем тем, что так долго копилось внутри, не имея возможности просочиться наружу. И стоило только пробить маленькую брешь в защитном кожухе, как законсервированное содержимое, под высоким давлением, стало выплёскиваться наружу.
И верными оказались слова рогатого воителя, что рыжая тварь питается негативными эмоциями. Её окатило прорвавшимися чувствами, словно кипящей кислотой, обожгло до костей, заставило отступить. Но Кату сейчас это было безразлично. Наверное можно было дожать, додавить, дать лазейку в своём разуме, укромный уголок, зажать там и добить, но слишком устал, был слишком близок к своей любимой, чтобы отвлекаться на что-то постороннее. Он упрямо сделал шаг на встречу, едва различая знакомый силуэт сквозь чернильные пятна.
Оружие с грохотом упало под ноги, пират переступил через него, а в слудующее мгновение с шипением и лязгом раскрылась броня, буквально исторгая и выплёвывая человека из своих недр. Ещё шаг, и перепачканный своей и чужой кровью мужчина касается руками своей возлюбленной. Чувства переполняют, голова кружиться и он медленно сползает на землю, скользя ладонями по изгибам её тела. Падает ан колени, обнимает бёдра, прижимается щекой к животу и закрывает глаза, ощущая, как начинает щипать глаза от переполняющих слёз очищения. Они катятся по грязным щекам, увлажняют запёкшуюся кровь и размалывают ещё больше по собственному лицу и животу любимой.
- Я слишком долго боялся … А теперь не боюсь, хочу сказать, поскольку могу не успеть. Я люблю тебя, Джул. Всегда любил, с первого взгляда, тогда в лепрозории… Голос тихий и хриплый, лязгает металлом, но исходит он из глубин черного сердца, которое на протяжении многих лет скрывало в своих недрах крошечную искру.