 |
|
ссылкаДжулия заявляется на мостик вслед за дронами. - Привет, кэп! Звонко здоровается и хочет козырнуть жестом приветствия из учебки, но ноша в руках мешает, и Джулии выходит только прикоснуться ко лбу запястьем. - Всем не хворать! Присаживается к женщине. Волевое лицо будущего их навигатора, Джулии нравится эта женщина, она не кричит, стоически перенося ранение, и ни Джулии, ни кому другому не требуется говорить ей "тихо... тихо... потерпи". Ванда? Ванда теперь в их команде, Джулия поняла это звериным чутьем, по глазам, по тишине, в которую не выплескивает эта женщина свою боль. Сильная. Джулия уважает сильных. Дроны рассредотачиваются, приступив к "ремонту" и "починке" тел, Джулия утекает ото всех к Рико. Ей нужно сказать ему. Показать. Джул стучит пальцами по броне человека, грудная пластина открывается. Один листок, который Джулия достает из-за пластины и вкладывает в руки Рико. Он умер, а она, очнувшись, писала дневник, чтобы не сойти с ума, чтобы продолжать говорить с ним, ведь его катастрофически не существовало теперь. Он не приходил к ней, совсем. Некому стало греть ее, некому укутать собой, некому нежить, некому расслабить и успокоить, некому прикоснуться к ней. Она умерла с ним. Жизнь ее замерла. И капля по капле открывался ей ее ад, собственная глубокая бездна. Вырванная страница дневника, место между 17 июня и 23 августа, целая ее жизнь в скупом сообщении, Джул вырвала страницу и зашила в броню Рико, замуровала за грудной пластиной. Джулия сожгла дневник, когда он вернулся, когда воскрес, но лист навсегда остался ему, чтобы когда-нибудь, обнаружив, он узнал, что победил в ней зверя. 18 июня
Пишу криво, руки трясутся. Не снись больше. Катран, мечтала, чтобы ты приснился, но больше не снись. Мне страшно, оттого, что ты говоришь мне во сне правду, которой я боюсь. Оттого, как холодны твои пальцы и ты не ты. Это же не ты. Это ад смотрит на меня твоими глазами и говорит: "Джул, ты сама убила меня". Не я. Это ты спасал меня.
"Джул, тебе же всегда нравилось убивать! Как ты хохотала, Джул, как разливалось всегда по твоим венам удовольствие. Сколько бы ни трахал тебя, Джул, не доставлю такого, не увижу, как ты закатываешь глаза, абсолютно кайфуя. Что бы мне дать тебе то же, мне нужно было бить тебя, нужно было медленно убивать, а так я - всего лишь блеклое подобие твоей истинной страсти. Ты же не любишь меня, Джул, ты же только и делала, что бесконечно убивала меня. Да, я твой, но, Джул, ты бездушная машина смерти. Я не люблю тебя, мне больно, я напуган, оставлен, я устал."
Не снись. Это не я. Я не хотела. Нет.
Снись молчаливым, угрюмым, грустным, но не говори, не говори
того,
что
я
знаю
сама.
Если бы ты приснился хоть днем ранее, я бы уже не могла написать, я бы уже повесилась, потому что ты сказал правду во сне, правду от которой мне не сбежать - только исход: в смерть или в искупление. Сейчас, когда есть у меня надежда, что я смогу спасти тебя...
Нет, я не перестану убивать.
Но я хочу спасти тебя!
И себя.
Это правда. Настоящая. Рико, помоги мне.
Не прощай меня никогда, но помоги. Объявись, я прошу, вернись вопреки, ведь знаю теперь я в себе все, даже самое страшное. И люблю тебя. Я тебя люблю, стану, научусь. О как стану дорожить я тобой, как дорожу сейчас, когда тебя нет, но живы воспоминания. Я теперь вся живу в воспоминаниях. Вернись, дай мне еще один шанс, самый последний, обещаю, что не упущу я его ни в чем.
Вернись, чтобы поддержать меня, когда захочется мне оступиться.
И снись. Все равно каким, хоть бы и монстром из моей головы, что обвиняет меня в твоей смерти. Он прав. Он страшен, он не ты, но у него твое лицо, Рико, и, Боже, я все отдам за то, чтобы видеть это лицо.
Я не переквалифицируюсь, ты тоже, мы - пираты, любимый, но без тебя никогда мне не будет тепло.
Вернись, чтоб теперь держать друг друга, бесконечно любя.Он читает, Джулия просит его прочесть. В ее глазах свет. Самый яркий и безудержный свет любви, любовь течет от нее к нему потоком. Такой не крушит города, не разбивает вдребезги все преграды, этот свет тихий, спокойный и глубокий. Настоящий. Успокаивает, нежит. И это самое великое из удовольствий, это лучшее, что с ней могло случиться - теперь Джулия знает. И крошится, что мраморная статуэтка, разбивается на тысячу осколков, когда ее выдергивает, когда уносит от него. Жадно, нагло и быстро. Слишком... Слишком невовремя, слишком неожиданно и жестоко. Жестоко превратить ее жизнь в пустую вновь, жестоко убивать ее вот так, жестоко давить вот так. Тварь забирает не ее, Тварь забирает у нее Рико. И в коротком-коротком миге можно увидеть на лице Джулии слезы. Грустные и счастливые разом. Она благословляет его, глядя будто в последний раз, бесконечно любит. Это течение любви от нее к нему не остановить, не выжечь, не сломать и не ранить. Она же тоскует. Ей недостает времени сделать его счастливым. Любить его собой так нежно и тепло, как она теперь сможет, ей всегда, несмотря ни на что, будет катастрофически мало его. Он же - теперь навсегда с ней. Слишком сложно и вместе с тем до очевидного просто и легко. - Ах ты ж сссука! - кричит женщина, которая умеет убивать станет убивать за свое абсолютно точно знает, чего хочет. Эту не остановит ни одна Тварь. И свистит вынимаемый из ботинка Ищейка. Джулия не совсем безоружна. Джулия никогда не бывает безоружна совсем.
|