- Твоя душа уже единожды погубила тебя, но я люблю твою душу.
Он умер, спасая ее, он умер, творя душой, умер вместо нее.
И дарована была ему и ей смерть, чтобы потерять, чтобы держать сейчас крепче, чем когда-либо, и чтобы не держать совсем. Любое испытание - дар. Горнило раскаленного металла, в котором выковывается самый крепкий доспех человеку, самый неуязвимый скафандр. Имя всему - любовь, благо всему - любовь, и никогда не узнать тем, кто не видел тьмы, света. Эти двое - тьма, они же - свет, и не раз они наказывали, кого следует наказать, оставляли шанс, раз за разом поднимаясь после падений, стряхивая с себя пыль и чужую злобу.
Эта женщина прямая, что линия, эта женщина рубит правду, тащит перед собой, противную, неприятную, бесконечно обижаясь тому, что откидывают ее люди, отшвыривают от себя, не решаясь смотреть в лицо. Этот мужчина смотрит, отважный, он спасает ее тем, что существует, тем, что он, такой, настоящий.
Джулия неправильна, Джулия переломает хребет и не подавится, Джулия абсолютно о*уевшая, но раз за разом Катран удерживал ее от исхода в пропасть, ведь это оттого, что он с нею, не резала девчонка себе вен, не режет вен женщина, прощает сейчас Пиранья.
- Один из них ранил тебя, если кто-то попытается снова, я убью, не задумываясь.
Она убьет за него, который правильный, которому бесконечно она предана, которого считает своим небом.
- Управление на внешний экран.
Джул проверяет доступ к каналу связи, записывает сообщение, которое отправляет транспортнику. Видео.
- Стивен, Гор, кэп, внимание, экипаж AF-1856, говорит капитан Джокера Джулия Ричардс, позывной "Пиранья", мой муж решил вас спасти. Один из вас ранил его, достаточно серьезно, и я обещаю не убивать, если не узнаю, кто этот отвратительный человек. У нас есть медбей, проседает один двигатель, но в целом комфортнее. Есть выжившие? Отзовитесь! Сомневающимся сообщаю, мой корабль готов к обстрелу, но, как видите, тих. Мы стыкуемся и идем, сообщите, нужны ли какие-нибудь медикаменты прямо сейчас. Кэндис победила, Стивен, мой муж абсолютно того же сплава человек, а я на его волне.
Она не считает себя в праве казнить или миловать, она просто делает, всегда, выживает. И сейчас выживает она своей душой, которая любит душу другого.
- Рико, постой.
Говорит, когда уходит он уже вперед, тормозит, заставляет обернуться.
Открывает щиток скафандра, и его. И целует, жадно и нежно, закрывая глаза, будто пытается запомнить его на всю жизнь, познать заново и впитать себе, отдавая столько же. Она в этом поцелуе бесконечно любит его и бесконечно восхищается им.
- Пошли. Давно хотела сказать тебе, что мне нравится, когда ты говоришь "Джул", и не слишком, когда говоришь "капитан". Сразу как-то хочется уйти в отставку.
Она не хочет больше этой границы между ним и собой. Граница всегда была. Всегда "капитан" важнее, она заставляла себя, чтобы "капитан" было важнее, подставляя его, предавая его, отправляя одного на самые опасные маневры, она ковала его, сильного, могучего, всю жизнь заставляла побеждать, не жалея. И она больше не хочет. Он самый. Всегда был. Она хочет только близости, только вместе, только друг в друге, только в этот упоительный унисон, что сейчас, когда настроилась она абсолютно на его волну, истинно приняла собой.
Это глубже, чем секс, когда западает в душу душа другого, когда его нож достигает ее сердца, нож его внутреннего белого огонечка, который она всегда давила в самой себе, оставаясь беспощадной даже по отношению к нему. Нож достигает и не ранит, а греет.