Рико оторвался от учебника и посмотрел поверх страниц на возмутителя спокойствия.
- ... ты что, оглох, ублюдок? Я к тебе обращаюсь! Или ты уже удрочился до потери слуха?...
Треш не унимался. Стоя в дверях казармы, он вальяжно прислонился к переборке и скалился. Двое его дружков, Микки и Буч донимали дневального, строя ему рожи, наставляя рога и подкалывая гнусными шуточками относительного его роста, табурета и умственных способностей.
- Рядовой Ричардс! Жопу в руки и бегом ко мне!
Треш и его шестёрки были кадетами старшего курса, носили лейтенантские лычки и к желторотая относились, как к дерьму, что прилипло к подошве ботинка. Это был не первый "подкоп" и явно не последний, когда эта троица докапывалась до курсантов младших курсов. И самым поганым было то, что со старшим по званию нельзя было пререкаться. Этим и пользовались отморозки.
Отложив учебник в сторону, Рико поднялся на ноги, одёрнул китель и строевым шагом двинулся к лейтенанту.
- Рядовой Рико Ричардс, прибыл по вашему распоряжению. Отрапортовал он. Остановившись, щёлкнул каблуками, отдал честь и вытянулся по стойке смирно.
Треш растянулся в гадкой улыбке и заложив руки за спину, стал обходить бойца по кругу смеряя надменным взглядом.
- Рядовой, это залёт! Вы не выполнили приказ командира, не явились по первому требованию. Как вы можете это объяснить?
Рико лишь зубами скрипнул и продолжил смотреть прямо перед собой не мигающим взглядом.
- Сэр! Не могу знать, Сэр. Рядовой Ричардс занимался изучением материалов по взрывотехнике, Сэр...
- МолчАть! Рыкнул Треш, словно ему яйца крутым кипятком ошпарили!
- У вас что, плохо со слухом? Так мы это быстро поправим! Эй парни, тут пациенту лекарство прописать нужно!
Микки и Буч бросили донимать дневального и вальяжной, шаркающей, походкой подошли к Трешу. Встали по обе стороны и, как бы невзначай, положили руки на плечи Рико.
"Ну всё. Сейчас начнётся..." Рико инстинктивно напряг перс и стиснул зубы, чтобы не повелители после первого же удара.
- Ну что же ты, боец, не бережёшь своего здоровья? А вдруг завтра война, а ты глухой как тетерев. Приказа командира не услышишь, товарищей боевых подведёшь. Не хорошо...
"Прелюдия, мать её так. Ну почему все отморозки так любят красоваться перед окружающими, прежде чем начать действовать? Для чего это всё? Почесать самолюбие? Да срать я на него хотел. Раз пришел бить, так бей..."
Ричардс не успел завершить мысль. Кулак ударил коротко, резко, без замаха. Чуть ниже солнечного сплетения. Рико выдохнул, а на вдох его уже не хватило. Складываясь пополам, он подтянул руки к животу. Но Микки и Буч не просто так стояли рядом и придерживали его за плечи. Плотно ухватив оседающее тело, они рывком подняли его на ноги, схватили за плечи и зачели чуть назад, придерживая и не давая упасть. И вновь удар в брюшину, от которого не защититься.
Ухватив Рико за волосы, Треш поднял свисающую к груди голову и заглянул в лицо.
- Эй, глухонемой, как слышно? И так же, продолжая удерживать голову, пробил в грудную клетку.
Свет перед глазами померк, голова закружилась, а ноги, дёрнувшись, заскользили по полу в поисках опоры.
Последовала серия в несколько ударов. Били в основном по корпусу, ведь на лице слишком заметно и соврать тяжелее.
Насытившись и запыхавшись, Треш отступил на шаг и принялся разминать костяшки пальцев.
- Боец! Ровняйсь, смирно! Микки и Буч, словно по команде, отпустили дрожащее в спазмах тело и Рико мешком рухнул на пол.
- Встать, когда с тобой говорит старший по званию!
Гнусавый голос пробивался через ватную пелену и с трудом доходил до ошарашенного сознания.
- Господа офицеры, тут у нас неподчинение и неуважение к старшему по званию...
Троица загоготала, словно стая гусей. Надрывно и отвратительно похожее на воронье карканье.
Сжавшийся в комок человечек приподнял голову и мыльными, полными тумана глазами, попытался осмотреться. Он даже попытался подняться на ноги, но армейский ботинок с силой стукнул его в живот, а потом ещё пара прошлась по спине, наградив почки и печень очередными синяками.
Пока же Рико скрипел зубами, корчась на холодном полу, троица проследовала в глубь казармы и принялась методично потрошить личные вещи курсантов, изымая всё, что приглянуться. Подобное называлось "поход в супермаркет."
Добрались они и до койки Рико. Повертев в руках учебник по взрывотехнике, Микки отбросил его в сторону. Буч тем временем вывалил содержимое личного ящика на кровать и деловитым тоном уговаривал Треша "купить" хороший товар. Вот только ничего хорошего у Рико не было. Мыло, паста, щётка и прочий солдатский мусор. Ни часов, ни коммуникаторов, ни даже цепочки или иных драгоценностей. вообще ничего. Треш подыгрывал Бучу, жаловался на скудный ассортимент отдела, а Буч в свою очередь ссылался на директора магазина. Не трудно догадаться, что "директор магазина" лежал на полу в стороне, в нескольких метрах от входа и старался не обоссаться кровью.
Недовольный клиент пошел жаловаться. Сначала он "жаловался" на скудный ассортимент, а затем сделал "выговор" за то, что боец не приготовил никакого подарка для старшего по званию. Что мол это плохо, что все здесь братья, должны делиться с товарищами и не жадничать.
В чугунные головы троицы никак не помещалась мысль, что так может быть, что нет ничего и никого в этом мире, кто пришлёт хотябы пачку печенья, что звонить некому, что все праздники можно проводить наедине с собой. Они не верили и не хотели верить, перевернув весь ящик, они стали потрошить кровать. Сдёрнули одеяло, подушку, а затем и матрац скинули.
Маленький клочок белого пластика, словно последний осенний лист, выпорхнул из складок постельных принадлежностей. Покружился одинокой балериной и белым бельмом застыл на черном каменном полу казармы. Воцарилась недоуменная тишина. И в этой тишине, под скрип армейских ботинок, нетерпеливо переминающихся с ноги на ногу, Треш подбирает лист, переворачивает и присвистывает. Микки и Буч немедленно подскакивают, смотрят, тоже присвистывают. Рико же жаждет лишь об одном, чтобы явился неведомый враг и в огне ядерного апокалипсиса сжег его, казарму, этих ублюдков и дорогой сердцу пластик.
- Какая кошечка...
- Дай посмотреть...
- Не толкайся...
- Отличная цыпочка...
- Ого! Да у меня уже стоит!..
- Отвали, не видно же ничего...
- Не толкайся... А я бы ей вдул!
Треш осаживает подельников, обращается к Рико.
- Эй, заморыш. Красивая краля, я пожалуй заберу её себе, будет с кем проводить вечера...
Ублюдок изобразил жестом "передёргивание затвора" и спрятал пластик в нагрудный карман кителя.
Зажмурившись, Рико мысленно попрощался с жизнью, отринул в сторону клокочущую боль и резко выдохнул. Звук был похож на шипение дикого кота-крысолова. Веки распахнулись, на окружающим мир смотрели алые звериные глаза. Стеклянные, безумные, злые. Пацан сгрёб своё тело в кучу, оттолкнулся руками от пола и быстрым шагом, переходящим в бег, устремился к троице.
Завязалась нешуточная потасовка, в которой уже били без разбора. В корпус, в ноги, в голову, по лицу. Выродки били чтобы вырубить зарвавшегося желторота, Рико же бил, чтобы убить. На каждый его удар, приходилось три, а то и пять ответных ударов. Его мотало, швыряло по казарме, через койки, через тумбы и табуреты, било о стены, но он поднимался и вновь бросался в атаку. Словно фанатик он бился за единственную уцелевшую икону, за картинку девочки, которая была для него важнее целого мира.
Спустя час, проштрафившаяся четвёрка стояла перед Питбулем. Видок у них был такой, что старина Пит улыбался во всю морду, поскольку таких разукрашенных клоунов ему ещё видеть не приходилось.
Рико был похож на один сплошной синяк, губы как блины, разбиты кровь. Веки заплыли и едва открываются. Прямо "Утро китайского пчеловода." Троица старших курсантов же, выглядела не многим лучше. Кровавые ссадины на лицах от табурета и столкновения с твёрдыми поверхностями, две сломанные руки и одна нога, оторванное ухо и откушенный кончик носа, сломанные пальцы на руках.
После просмотра записей камер наблюдения, Питбуль долго чесал репу, прикидывая, как же ему поступить. Подобных выходок в его карьере было не много и каждая по своему уникальна. Точнее потасовки были, но все они не чета тому, что было сейчас.
- Один желторот второго курса почти раскатал трех старшекурсников и это при том, что до основной потасовки его уже изрядно помяли. И главное ради чего? Ради клочка пластика с миловидной мордашкой.
Питбуль ревел, как в зад ужаленный и тряс перед распухшими лицами фотографией.
- Я вас спрашиваю, ублюдки... Питер обратился к старшим.
- Как этот сопливый молокосос смог вам навалять? Вы Штурмовики или шлюхи бордельные? Чему вас пять лет учили, говнюки! Да я вас драть поганой шваброй буду, три шкуры спущу, ублюдки недоношенные. Отправляйтесь в лазарет, по выписке получите по десять ударов кнутом и будете переведены на первый курс.
- Таф тофно! Прошамкали выродки, едва ворочая языками и запинаясь сквозь щели выбитых зубов.
Хромая, они покинули собачью конуру и поддерживая друг-друга, направились в мед часть.
- А с вами, рядовой Ричардс, у нас будет особый разговор. За невыполнение приказа старшего по званию - Два наряда. За потасовку - две недели карцера. За причинение тяжкого время здоровью бойцам... десять ударов кнутом... за каждого... А вот это!..
Питбуль вновь затряс фотографией.
- Забудь про это! Будут в твоей жизни ещё бабы. Или ты думаешь, что у каждой между ног есть что-то ос...
Питбуль запнулся, когда еле стоящий на ногах паренёк развернул плечи, поднял голову, сжал кулаки и чуть подался вперёд.
- Не с-с-смей! Зло прошипел Рико.
Быстро сообразив, что этот психопат броситься в безрассудную и отчаянную атаку, старый Пит моментально выхватил пистолет и направил в лоб Ричардса.
- Давай без глупостей, малыш. Забирай свою куколку и ползи в лазарет. За то, что не обосрался навалять этим ублюдкам, я с тебя сниму наряды и карцер, а вот тридцать ударов кнутом... Широко улыбнувшись, садюга Питер Бульски отрицательно покачал головой.
- Такого удовольствия я себя лишать не хочу. А тебе наука, или побеждай или сам подыхай. Вольно...
При слове "Вольно", сознание покинуло Рико и не возвращалось несколько дней, пока его откачивали в медсанчасти...
***
Рико вынырнул из воспоминаний и уставился на Дуара:
- Значит сразишься ещё раз. Полагаю, здесь тебе мешать никто не будет. По возможности подстрахую, подготовлю станнер повышенной мощности... Ну и парочку иных сюрпризов... Всё, работаем.
Рико развернулся и направился к выходу. В дверях остановился:
- Иии... Спасибо...
Благодарность была не свойственна Катрану, но не поблагодарить он не мог. Ему подарили шанс вновь быть рядом с Джулией, а это дорогого стоило.
Закрыв шлем, мужчина направился на склад, чтобы прихватить некоторые вещи, которые могут пригодиться в предстоящей операции. На половине пути система сообщила об утрате соединения с пристыкованным кораблём, а ещё минутой спустя, о восстановлении связи.
- Капитан, пять минут и я за борт. Положу корыто в дрейф или переключу управление на ваш пульт. Полагаю, Вашему протеже будет спокойнее, если птаха не будет трепыхаться.
Собрав необходимую снарягу, Катран по пути к шлюзу столкнулся с Пирой. Остановился. Замер.
Рука едва ощущает прикосновение через толстую, многослойную броню, но он чувствует. Он всегда чувствует, даже когда их разделяют тысячи парсек безмолвного холода. Горячее сердце чувствует её ритм, пульсацию крови в венах, её дыхание. То что внутри не обмануть и не сломать, он умеет читать в её позе и движениях, то, что эта маленькая девочка пытается скрыть. Он знает, но тем не менее молчит. Принимает её холод, правила её игры и тот мир в котором она живёт. Катран лишь шестерёнка, маленький винтик, которому повезло, отвалившись от большого механизма, упасть в заботливые руки мастера, способного найти ему достойное применение. Он ценит, желает, ждёт, любит.
Ответное пожатие. Два лицевых щитка замирают друг напротив друга. Лиц не видно, амальгамное отражение формирует бесконечный коридор, уходящий во тьму и где-то там, за этой чёрной пеленой его ждёт она, та которую он впервые повстречал, принял в себя, отравился ей, чтобы словно наркоман жить и дышать этим токсином вновь и вновь. Он готов пройти этот бесконечный коридор отражений, чтобы оказаться рядом с ней, рядом, в ней, пустить в себя, наполнить два сосуда чувствами, что рвут материю вселенной в клочья.
Он молчит. Шлемы тихим щелчком ударяются друг о друга. Поцелуй? Рико проводит рукой по плечевому щитку, по руке, переплетает свои пальцы и её. Отступает на шаг, кивает. Делает шаг в сторону и идёт дальше. Шлюз.
Сердце колотится, и стоит не малых усилий, чтобы унять его, успокоить, понизить уровень гормонов и адреналина в крови, выдохнуть, сосредоточится на работе. Оборачивается и не видит брони. Он видит Джулию, улыбающуюся, немножко растрёпанную, но счастливую. Свою Джулию. Свою Богиню.
С шипением створки закрываются, отсекая видение и мир сладких иллюзий от суровой реальности.
- Катран на связи, к выходу готов. Три... два... Выход...
Магнитные ботинки зафиксировали диверсанта на обшивке и он бегом направился к углу эклиптики, чтобы перебраться на борт соседнего звездолёта.