 |
|
ссылкаКогда руки размораживают тело, заставляя аварийную систему криокамеры не справиться, ей хочется бежать. Или убить. Или смеяться. Здесь конец, точка невозврата, место, за которым абсолютный ноль, критический минус по Фаренгейту и Цельсию, ведь теперь не спасет ни одна технология. 5-6 минут - смерть мозга - доктор констатирует смерть. Ранья утыкается в пол, заставляет себя уткнуться - она обещала верить! Но как же это сложно, как же это, боже мой, сложно - просто верить! Ей. Даже когда ладони пусты и кроме глупой надежды давно ничего не осталось - Анья выбирает хоть что-то и разламывается от собственного выбора. Не выдерживает, ложится на пол здесь же, заставляет себя не смотреть, боится увидеть уже знакомую костлявую около Рико, черную, тощую, безвозвратную, окончательную... Хоть и... Разве та была иной? Пачка молока. Маленькие двое, сбежавшие из приюта, насобирали на пачку молока. Джулия припасла для такого стакан, утащила со столовой приюта. У Рико разбита губа, он пьет молоко и белый в стакане подкрашивается красным. Джулия смотрит в стакан. Красный потек становится розовым. Самый красивый розовый, такой бывает только у заката, у губ младенца и у крови смешанной с молоком.
Если смотреть отсюда, с чердака многоэтажки, весь мир кажется маленьким, приют становится крохотным. Если смотреть вдвоем, призраки становятся нестрашными. Только небо с тремя солнцами этой планеты необъятно, и космос неизменно загадочен и тих. Живущий вечно, существующий независимо ни от кого, безразличный к счастью и к горечи людей. Космос напоминает собой этих двоих, таких же холодных, недоверчивых и безразличных.
Двое даже не смеют надеться, что когда-нибудь смогут видеть эту планету снаружи. Сказать по правде, двое не думают об этом. Двое обнаружили сегодня космос в себе, выстроили собственный город без приютов. Они молчат, в них обоих не много слов, а те что есть, слишком принадлежат улицам, слишком жесткие для того, чтобы сказать друг другу. Оставшись около, каждый выбрал тепло холоду, а жизнь смерти. Город двоих. Настоящий Аудеранбе.Анья поднимает глаза, оглядывая тело еще с пола. Теперь она верит, теперь она видит, теперь она успокаивается и вместе с тем нет - на излете сознания глупая, вредоносная мысль - а нужно ли это Рико? Она попросила вернуть ей, но Рико не ее. Что он станет носить после всего этого в себе, какой груз? Что станет теперь, когда исполниться то, чего так жаждала она? Джул боится. Боится потерять его иначе. Забери меня себе, не оставь никому,
Я пилот, но корабль давно не мой,
Город тих и угрюм, он укутан лишь пеплом и тьмой
Без тебя.
Выть словами печаль, ткать узор нищеты
Из пустого ничто - я устала.
Я стою на краю, у последней черты, у причала,
Скорбя.
Эти руки пусты, эти руки в крови, эти руки не ищут другого,
Забери навсегда, поклянись на крови, есть у вечности верное слово -
Люблю.
Я снесу холода, снегопад, сто ветров и слова-осколки,
Только знать бы: не зря, и когда-нибудь свет этот тонкий
Разольется широким кругом, обернется пустыня лугом, а ты скажешь "пойдем",
Забери, я молю.Вынимает из отсека брони на ноге бинт, протягивает Дуару. - В моей каюте, где я взяла цветок, дверь справа, там можно умыться. Ему теперь можно все. У нее теперь перед ним неоплатный долг. Ноша тяжела, очень, невыносима, мучительна, но Ранья сама выбрала такую и Ранья нисколько не сожалеет. Поднимается с пола, медленная и тихая. Шаги аккуратные, бережные, как будто иначе спугнет. Глаза распахнуты, Джулия действительно думает, что если закроет глаза - проснется. Присаживается с краю около, не прикасается - трепет внутри не позволяет ей коснуться. И говорит ему тихо. Его же слова. - Не смей так больше поступать, никогда, ты слышишь, никогда не смей, не оставляй меня одну. Я люблю тебя, Рико Ричардс.
|