С горем пополам, но дотащил наконец старик железяку до избушки. Чудом уместившийся в комнату Железный Дровосек оказался сидящим, опершимся о стену всей спиной, согнув ноги в коленях и опустив голову. Страшила рулил. Ришар встал в сторонке, боязливо поглядывая на пугало. Наконец, старик решился прервать эти покатушки на механизме и, робко подняв указательный палец вверх, тревожно просипел:
— Там, ёто, тёперичо нады розок дёрнуть. Да ко, - мастер, закрыв глаза, протянул руку и шлепнул по рычагу, подняв его вверх. Тут же крикнул так, что выхрипел, казалось все органы из тела, — И УСЁ! И УСЕ И ХВОТИТ, родной. Хвотить. Успокоися. Тихо, тихо, голубечик. Усё жёшь хорошо, шо усё к лу́чному.
И только говорящее пугало невольно тянулось к рычагу, старик трепетал, припадая на колени: "Тихо ш, голубечик! О-и, сувел ш с окоянным. Тишо, тишо-ё". Продолжалось это недолго. Вскоре сквозь щели комнаты стали виднеться лучи яркого света. Старик опомнился и заскворчал по карманам, вывалив на пол пару очков. Стекла, или линзы, их были сделаны из изумрудов так, что всё светило в глаза еще ярче, но, в то же время, атмосфера накуренности не могла не радовать - всё вокруг становилось зеленым! Мастер нацепил очки и, глядя из под них на Страшилу, шептал недовольно что-то вроде: "Нёчиста сила, этакую творюху я ёшо не видывал, @#$..." . Тут комната пошатнулась, послышался звук оборванной веревки или же, наоборот, хлестания веревкой кого-то; приветливо "дзынькнул" колокольчик и мадама механическим голосом выдавила сверху: "Ну наконец-то. Вот дебилы. Этаж первый." Ришар матернулся, в страсти даже оплевав стену, и вышел в оказавшееся из ниоткуда помещение. Это был огромный зал, больше походящий на закоптившуюся кастрюлю, в которой варились всякие отходы - и правда, тут было черно, как в... кхем... безлунную ночь! Повсюду шнырял со своим недовольным шипением пар, свистели вентили, все в гари; куча измазанных маленьких человечков в черных от работы, но на самом деле, синих одеждах бегали недовольно туда-сюда, матерясь, трудясь, бухая. Потолка видно не было: то-ли так высоко находился внешний мир, то-ли потолок этот был загажен до безобразия. Роботы разбрасывались гайками, медленно тарахтя на своих паровых движках-пуколках; всякие звери с ошейниками-синтезаторами речи патрулировали территории у почтового ящика и холодильника. Все кипело, все свистело, все разваливалось на глазах, но жило. Россия, сказал бы я гордо. Да, Россия, но не будем отвлекаться (особенно, когда я мастер).
Ришар, тут же побежав к левому углу цеха, погрозил рукой куда-то наверх и прокричал, выстреливая слюной за каждый хриплый звук: "Какиё на@#$, дёбилы, @#$%#. Ёшо такое, @#$, будёт, так @#$ сосок @#$%# @#$%@ $#@$ шесть без сил @#$% #%$# - $@#$@!@". Паренек у пульта в центре понял каждое слово и весело кивнул мастеру, заливаясь в смехе. Старик тем временем всадил в себя какой-то укол и положил руку на стол с запекшейся на нем кровью, вперемешку с сажей. Бородатый паренек в синем балахоне бойко достал циркулярку и без капли сомненья и сожаленья отпилил деду руку. Вот так просто! Без каких-то эмоций он локтем отпихнул конечность со стола и та упала в урну, показав в полете жест несогласия с миром. Бородатый закурил, достал из морозильного ящика новую руку и принялся пришивать ее к старику. Никто даже не обратил внимания.