 |
|
- Мёдвёдя мнё на ухо, мать вашнюю, хости! - послышалось из хижины легким сопением, будто бы вырвалось из ржавой, наполненной водой, музыкальной трубы, вперемешку с характерным звуком поднимающейся платформы, который невозможно с чем-то перепутать или сравнить, - Как же вы мне дорохи-то! - из приотворенной двери показались черные, все в саже и в металлическом блеске, руки с обсохшими сухими ногтями, которые, казалось, раскрошатся прямо сейчас,стоит только махнуть рукой, - Нё можно уж и пёрёдохнуть, сОбаки экиё плёшивые, хости нозываются, чёрёмшу мне в сапох! - вот из-за массивной двери показались и огромные волосатые руки, черные по локоть. Они отодвинули дверь, - Ан, яй-т чяго? Похлядишь, будто ж и нету нихдё мастёра-то. Усе сюды пёрутся,мыло мне на пол. - руки исчезли, но вскоре показался поднос с разной скромной пищей: оборванная половина буханки черного, бутылка с жидкостью на стопарик, засохший огурец, весь в мухах и их яйцах. Определенно - никто это кушанье уже давно не употреблял. Вот явился героям и сам Ришар: маленький, что метр с кепкой,весь черный, как ершик трубочиста, усатый, явно косящий под Поддубного или Чапаева, старикан, походу, даже бухой, выкатился из хижины, шатаясь и, уставившись на героев за периметром одним глазом, другим, видимо стеклянным, на Тотоху, молвил, - Н-ну? Проходите, робята. Чяго стоите? Чисто, зуб даю, - и он поприветствовал нашу команду единственным своим зубом. - Ну, скажи ж им, псина. Ну? Фю-фю-фю, - Попробовал посвистеть он и, с трудом отщипнув кусочек от буханки хлеба, кинул под лапы Тотошке, - Ёшь, пёсик, кушой. Для особо одаренных:
- Медведя мне на ухо, мать вашу, гости! - послышалось из хижины легким сопением, будто бы вырвалось из ржавой, наполненной водой, музыкальной трубы, вперемешку с характерным звуком поднимающейся платформы, который невозможно с чем-то перепутать или сравнить, - Как же вы мне дороги-то! - из приотворенной двери показались черные, все в саже и в металлическом блеске, руки с обсохшими сухими ногтями, которые, казалось, раскрошатся прямо сейчас,стоит только махнуть рукой, - Не можно уж и передохнуть, собаки такие плешивые, гости называются, черемшу мне в сапог! - вот из-за массивной двери показались и огромные волосатые руки, черные по локоть. Они отодвинули дверь, - Ан, яй-т чяго? Похлядишь, будто ж и нету нихдё мастёра-то. Усе сюды пёрутся,мыло мне на пол. - руки исчезли, но вскоре показался поднос с разной скромной пищей: оборванная половина буханки черного, бутылка с жидкостью на стопарик, засохший огурец, весь в мухах и их яйцах. Определенно - никто это кушанье уже давно не употреблял. Вот явился героям и сам Ришар: маленький, что метр с кепкой,весь черный, как ершик трубочиста, усатый, явно косящий под Поддубного или Чапаева, старикан, походу, даже бухой, выкатился из хижины, шатаясь и, уставившись на героев за периметром одним глазом, другим, видимо стеклянным, на Тотоху, молвил, - Н-ну? Проходите, ребята. Чего стоите? Чисто, зуб даю, - и он поприветствовал нашу команду единственным своим зубом. - Ну, скажи ж им, псина. Ну? Фю-фю-фю, - Попробовал посвистеть он и, с трудом отщипнув кусочек от буханки хлеба, кинул под лапы Тотошке, - Ешь, песик, кушай.
|