- Какой прямолинейный и грубый! Настоящий мужик, да? Тебе яйца при ходьбе не мешают? А то уже слышу как грозно звенят они тут около.
Голос жуткий, мрачный, но вместе с тем абсолютно аппетитный (не бывает у нее другого), особенно тем, кто любит погорячее.
Ей теперь вполне понятно, что такому не шерстку чесать нужно было, а эго безграничное.
Ближе подходит, на корточки перед львом присаживается, распахнутая, обнаженная, пистолет к своему рту подносит, облизывает неторопливо, протяжно так, а потом вновь на льва наставляет.
Водит льва по острию ножа. Медленно, протяжно, удовольственно.
Не маленькая она отнюдь и не трогательная. Разная, как и подобает уважающей себя настоящей женщине.
- Тише, тише, тише...
Всем говорит, а в первую очередь своим спутникам верным, чувствует/слышит Элли как скрипнули шарниры сочленений пальцев Дровосека, как злобно заскрежетали зубы Тотошки. Видит, что загоняется в конец оборзевший лев, непомерно раздутый лев: "ай какой я, какую гадость сотворил... почти". Берега путает, не к своим плывет, ему можно, им нельзя, лжет, несмотря на то, что жизнь показала другое: те кто с нею за нее готовы умереть, а вот этот, только этот, готов убить. Строптивый львенок чересчур, а времени дрессурой заниматься нет, к тому же совсем не понимает, кто тут условия диктует.
Хищная, наглая, бесстрашная и все-все-все о нем знает. Смотрит прямо, а в глазах сочувствие безмерное (видимо, жизнь львенка еще в детстве раннем изрядно потрепала, раз он таким озлобленным вырос - а такое не бояться нужно, а пожалеть) и ласка.
Трусливый маленький мальчик, что мнит из себя мужика со стальными яйцами, пусть позвенит всласть, авось и музыка сложится.
- Слушаюсь и повинуюсь, дорогой, веди сюда кого-нибудь, кто сможет починить Дровосека и воздастся тебе за дела твои истинным принятием тебя в мою славную братию.
Уметь быть сверху и выбирать быть сверху - большая разница. Элли - мудрая шапка, без давления вопросы управления решает.