- Ох ты ж блин, доктор моего мозга! - отмахивается Элли словам конструктора. Она то знает: эта его куча слов от проблем, а все проблемы из-за баб, и у Дровосека из-за баб. Даже проблемы Элли из-за баб, из-за бабы-Элли.
Чтобы избавить голову от лишних мыслей и размять затекшее тело, девочка отставила бутылку в сторону, бережно сняла туфельки и принялась творить асаны.
- Паршвоттанасана! - проговорила, расставляя ноги в стороны, разворачивая корпус, таз и стопы вправо, прислоняя ладони к спине и сплетая пальцы рук в замок.
- Интенсивное боковое вытяжение, - пояснила и нагнулась, опустила тело лицом к колену правой ноги, выворачивая замок рук.
Впрочем, замирала Элли в такой позиции недолго, внутренность йоги как духовной практики девочку не интересовала никогда. Выпрямилась.
- Прасарита Падоттанасана!
Провозгласила, шире расставив ноги. Очень широко расставила ноги. Наклонилась вперед, разворачивая ягодицы наружу.
- Поза расставленных в стороны стоп, так-то.
На десерт Элли и вовсе завязалась расслабленным узлом в перевернутую позу.
- Карнапидасана, - пояснила девочка уже после того, как развязалась и вернула туфельки ногам, предварительно омыв стопы остатками виски - лучшему лучшее, да!
А потом это случилось...
Тьма, одиночество, мрак и страх. И всюду слышится Элли только одно слово "Опасность!". Кричат "Опасность!" на все лады птицы, шепчут деревья, хлюпает "Опасность!" земляное болото под ногами, шуршат "Опасность!" складки платья Элли. Опасность щекочет ноздри, девочка улавливает опасность вибрисами ушей. Опасность обволакивает тело самым сладким запахом, заполняет девочку изнутри так, что широкая тропа ее похоти сужается до узкой линии с одной конечной точкой - в лапах зверя.
И она сразу же становится острой, камуфлированной, эта девочка. Становится женщиной с запахом пороха и дисульфида молибдена.
И поэтому, когда распахивает глаза, обнаруживая вокруг родное-привычное-нестрашное - Тотошку, Страшилу, бутылку испод виски - хватается инстинктивно за пистолет на бедре.
И Тотошка чувствует что-то в ней: вскочил, ушами ведет, рычит.
– Ах ты, мой милый смельчак! – вскрикивает Элли, присаживается и прижимает добермана к себе.
Шальная улыбка наполняет лицо, глубокий вдох заставляет тело выпрямиться, а грудь податься чуть вперед.
Элли хватает бутылку испод виски и тащит куда подальше, выискав в метрах десяти пенек, устанавливает на том пустую - будущую цель.
Тогда возвращается обратно.
- Знаете, что я вам скажу, мальчики...
Элли вытаскивает из чемодана сигарету, прикуривает и глубоко затягивается.
- Мужчины боятся любви и ищут себе шлюх! Боятся неведомой силы роковой женщины, боятся опасности для себя. А светлым существам, таким, как я не остается ничего!
Элли вынимает пистолет из крепления на бедре, поднимает правую - наводит руку с оружием на цель, с сигаретой во рту мычит:
- Хоть может они и правы, не стоит доверять существу, которое кровоточит каждый месяц и не дохнет, верно?
И стреляет.