Хант был всё там же - разве что сидел, положив левую руку на колено и рассматривая её. Болела нещадно. И внушала тоску. В довесок к той обиде на того безумца и на Элли в частности. И на Ксению с её демоном, что уж там. Одну волновало мясо, другая похоже думала, как совратить первую, оставшись с ней наедине. Зато на лишённого руки мужика всем пофиг. Он переживёт, он сильный. Так и было, но хотелось обижаться прямо как обделённый вниманием ребёнок. Так что перед Гарельтом он сидел уже мрачный как туча, если только не мрачнее.
-Хреново. Чувствую себя инвалидом.
Ответил он на вопрос Гарельта, стараясь не кривиться от боли, и глянул на парня. В глаза сразу бросилась нехватка чего-то. Было ощущение, что у того что-то пропало, но Джеймс не мог понять, что. А потом он разглядел.
-Ублюдочная богиня и тебя достала.
Сказал он, глядя ну ту его кисть, где не было пальца. Взгляд был грустным. Кисть - это была самая что ни на есть настоящая потеря потерь. Без пальца прожить ещё хоть как-то можно. Хант поднялся со своего места на ноги, и неуверенной походкой, - слабость в теле никуда не исчезла, - зашагал к выходу. Да так и увидел животное, которое так бесцеремонно вошло в дом.
-Совсем лиса обалдела...
Вслух, с грустью усмехнулся он.