Марко некоторое время молчал, наблюдая за происходящим, но когда уже воздух накалился до предела и стало ясно, что вот-вот последует какая-то реакция, он заговорил:
— Стригой? — спросил он. — Это на каком языке?
Музыка и веселье разом стихли. Все, кто слышал вопль девки и слова маркиза, резко повернулись в его сторону. В воцарившейся тишине отчётливо слышалось потрескивание углей, но обострившийся слух Марко улавливал и много больше: еле слышный скрип тянущихся из ножен сабель. Стрёкот неторопливо взводимых курков, слитное и тревожное биение множества сердец.
Гарри-Атаман поднял взгляд от книги, лежавшей у него на коленях, и поправил шитый золотом халат. Поскуливая не своим голосом, дикарка обняла его за лодыжки, но во все глаза с любопытством смотрела на Марко. Фиоренти чувствовал, что, как и ему, полутьма ей не помеха. А вот Гарри всё вглядывался в своего гостя, потом сказав:
— Румынском, мил человек. Аньяка — ромалэ, цыганка. На её родине стригоем называют висельника, поднявшегося из могилы.
— Весьма польщён сравнением, - усмехнулся маркиз. Впрочем, усмешка скрывалась за маской. - Как бы то ни было - приветствую. И благодарю, что не стали поднимать тревогу из-за, кхм, скромного висельника. Я пришёл лишь затем, чтобы поговорить с человеком, о котором столько слышал. С вами. Если позволите... Впрочем, речь пойдёт вовсе не о славе.
— Как сказал, как сказал! — Гарри горделиво огляделся и некоторые из его «придворных» изобразили довольное ворчание. Улыбаясь, Атаман взмахнул рукой и шнайпера как ветром сдуло с ковра перед импровизированным троном. — Слышали? Проходи, мил человек, садись. Не знаю, как уж тебя уважить, чтоб не обидеть. Аньяка, что предложить гостю? Вино? Кальян?
— Ничего не предлагай, господин, — строго, но беззлобно отозвалась девушка с гортанным акцентом, как две капли воды похожим на акцент Старика. — Неможно.
— Ну, неможно так неможно. Как тебя звать-то?
Марко позволил себе снять маску.
— Маркиз Фиоренти. К вашим услугам.
— Ого! Настоящий маркиз?! К нам редко забредают маркизы.
Хотя и его слова, как слова хозяина валенок некоторое время тому назад, можно было принять за издевательство, Гарри говорил с неприкрытым восторгом. И Марко вдруг понял: этот царёк в своих подземельях был простодушным и даже простым в своём роде человеком. От такого не стоило ждать ни сложных схем, ни интересных интриг. Он просто радовался маркизу-стригою, не обращая внимания на направленные в их сторону мрачные взгляды. Вероятно, более, чем кто-либо иной в этом городе, Гарри понимал свою роль и свои силы, не задумываясь о большем. К тому же, от тактической смекалки Фиоренти не укрылся разумный выбор убежища, где не требовалось тратить силы на обогрев. Вероятно, что и попасть сюда можно было не настолько запутанным способом, которым пришёл он.
— Как ты сюда попал, маркиз? — всё любопытствовал Гарри, наклонившись вперёд. — Неужели Зима кончается?
Марко покачал головой.
— Напротив, Зима только начинается. Ну а как попал — это не так сложно, как представлялось поначалу. Решил идти по знакам да пришёл.
— Просто решил идти по знакам? Э... э... как ты вообще нашёл, где они начи... а. Знаю! Шнайпер! Ты подсказал?!
Среди разбойников возникло шевеление. Похоже, шнайпер пытался пролезть поглубже в толпу, а толпа пихала его обратно. Упирающегося и брыкающегося снайпера с чёрным ожогом на лице выбросили к подножию горы подушек. Шнайпер дрожал всем телом, глядя то на сапоги Марко, то на себя.
— Я... нет, это не я...
— Добрый маркиз, — мягко спросил Атаман, — скажи, будь любезен, не этот ли господин указал тебе верную дорогу?
Марко посмотрел на и без того забитого шнайпера и сжалился.
— Не он. Не знал я, что из ваших он. Да и не угнался за ним. Искал, где следов побольше да теплее. А то, что под землёй прячетесь, так это я сам сообразил. Холода больно суровые, по-другому никак.
— А маркиз-то умён, — оценил Гарри.
Кто-то из толпы рассмеялся. Под этот смех несчастного бандита утащили обратно, не позволив ему вымолвить и слова. Тот до самого конца не поднимал головы, так и не взглянув Марко в лицо. Тем временем, Атаман поменял тему:
— Ладно. Сообразил и сообразил. Знаю, что просто так ни один маркиз сюда, к вонючим крысам, в жизнь не полезет. Значит, пришёл по делу. По какому такому делу тебе может помочь Гарри-Атаман? Обычно твоему брату эти, судьи с генералами, милее.
— Судьи с генералами прячутся под тёплыми одеялами и не хотят слышать о том, что происходит за окном, — начал Марко. — Они не помогут. Скажу как есть, как бредово бы то ни прозвучало. — Маркиз ещё немного помедлил и продолжил. — Про нежить вы слышали. Не могли не слышать. Скольких унесла зима - знаете получше моего. И знаете, как тяжко выживать, когда такое вокруг. Но не о том я. Грядёт Великанья Зима. По сравнению с ней, та, что сейчас - лёгкий летний ветерок. Ожившие мертвецы и эти холода - лишь начало. Безумец, что стоит за этим — Старый Король Пальмиры. Он собирается похоронить её. Это случится через три дня, если ему не помешать. — Охотник ненадолго замолчал, следя за реакцией Атамана. - Я не знаю, можем ли мы просить вашей помощи и поддержки в этом деле. Быть может, мы справимся своими силами, а быть может и нет — то мне неведомо. Мне говорили, что Гарри-Атаман — разумный человек, и я это вижу. Мне говорили — если он не поможет, то, по крайней мере, не станет мешать. День или два назад ваши люди нашли нашу карету с лошадьми. Что стало со стариком-кучером — до сих пор нам неведомо. Без неё мы не можем свободно перемещаться по Пальмире, а без этого... боюсь, город обречён.
— Значит, это Николяшка всё затеял...
Разбойники перешёптывались, уже давно опустив оружие, а Гарри-Атаман всё молчал. Потом он легко спрыгнул с подушек, по-кошачьи приземлившись на согнутые ноги. Вблизи Атаман казался не то молодым, не то старым, и не поймёшь. В нём тоже текла цыганская кровь, усы и брови казались намазанными ваксой, до того были густыми и чёрными. Но загрубевшие щёки и круги под глазами указывали, что Атаман давно не тот лихой юноша, что прежде со свистом выскакивал из-за деревьев.
За ним, звеня цепью, с подушек скатилась Аньяка. От неё пахло маслом, корицей и опиумом. Зрачки девушки были не шире иголок.
— Мы давно знаем, что город обречён, — негромко ответил Гарри. — Мы здесь застряли, не можем бежать. Когда мы нашли карету, то нашему восторгу не было предела. Но оказалось, что на ней прибыли Охотники, те, кто смог прорваться через мёртвые земли. Но то — Охотники, а это — мы. С марухами, мелочью, доходягами... Простой человек и без обоза не повторит вашу дорогу. Так что выходит, твоё сиятельство, что карета нам так и так без надобности.
— Не верь стригою, — ласково предупредила Аньяка. — Неможно.
— А чего, душа моя, ему не верить?
Под усами Атамана играла улыбка. Марко понял, что Гарри его совсем не боится, но и не держит себя за хозяина положения.
— Стригоям неможно верить. То заложный покойник, ведьмач, демон.
— Покойник-то, он, может, и покойник, хотя не похож. Но говорит дело. Лучше и не обскажешь. Верну я тебе карету, маркиз. И кучера верну. А вот... кхм... лошадей...
Гарри обернулся к толпе.
— Лошадей позавчерашних, вороных, ещё не пожрал кто?!
Возникла оживлённая дискуссия, к концу которой из толпы вылез некий одноглазый старикан в войлочном халате и заверил, что лошадей ещё не съели, хотя, если Атаман-с желают, могут немедля подать к столу.
— Идиот! — обругал Гарри своего подручного и обернулся к Марко, хохотнув. — Повезло! Целы твои лошади, маркиз. С кучером всё верну. Но от тебя услугу попрошу. Малую — обязательно, а большую — коль сам захочешь дружбу продолжать.
— Годится, — кивнул маркиз. — Не обману.
Атаман кивнул и взмахнул рукой. Остатки напряжения рассеялись — Марко был принят в свой круг, охранники вернулись к стенам и, мало-помалу, жизнь в старом коллекторе забурлила в прежнем ритме. Кто-то взялся за гармошку, где-то продолжили остановленный разговор, а Фиоренти, Атаман и цепная девушка остались втроём. Гарри негромко объяснил, осторожно взяв Марко под локоть:
— Пиши мне бумагу, маркиз. На меня и на неё. Ты ж знаешь, если Зима и кончится, шагу через границу ступить не успею, как повисну вверх ногами. Бумагу хочу. С подписями твоими, Охотничьими уж или дворянскими, как сам решишь. Напиши нас Охотниками, членами вашего клуба. Чтоб зажили другой жизнью, если волк не съест и жандарм не выдаст. Ты — маркиз, ты — большой человек, тебе в Европах есть вера. Ай знал бы, как голодранцем жить обрыдло...
Гарри с сожалением осмотрел свой двор.
— Я бы на всех по бумаге попросил, но и сам знаю, что невозможно. А когда не можешь защитить большое, защити малое.
— Хорошо. Бумаги и прочее тоже осталось в карете. Верните и напишу, — сказал маркиз, рассудив, что лучших альтернатив всё равно нет - по крайней мере, у него на уме. Он знал, что бумагами покупает не карету — а превращает врага в потенциального союзника. А это уже немало.
— Вот это я понимаю! — под критическим взглядом рабыни, усевшейся у бедра, воскликнул Атаман. — Вот это наш парень! А ещё и маркиз.
— Жди, пока стригой сделает, — заметила Аньяка, по-прежнему не проявляя враждебности и с интересом поглядывая на лицо Марко без маски. Усатая ухмылка Гарри приобрела оттенок хитринки:
— Да сказал же, не обманет. К тому же, мы ему такую концессию сейчас предложим. Слушай, маркиз, а... хм... как ты насчёт того, чтобы угнать броненосный пароход?
Маркиз чуть было не поперхнулся.
— О, господи... Нет, покорнейше благодарю, но позвольте напомнить, что на носу Конец Света. Время не терпит.
— Понял-понял. Умолкаю, — Гарри поднял руки. — Но если надумаешь, ты свистни, что ли. А то конец света, зима, великаны, а мы бы р-р-раз! И на пароходе отсюда. Парусники льды не проломят. Там, в заливе Клаада, весь флот и потоп. А вот пароход... да ещё и бронированный... ладно. Ладно. Пойдём, отведём тебя к карете.
Из подземного зала действительно вёл и другой проход. Вернее, проходов было несколько, потому что умная крыса не станет отсиживаться в тупиковой норе. В сопровождении оборванцев с факелами, которые больно жгли Марко глаза, Атаман повёл его по сильно наклонённому вверх тоннелю, который временами становился таким скользким и отвесным, что в кладку пола были вбиты железные стержни, на которые в виде лестниц клали прочные доски. Несколько человек постоянно шли впереди, подавая знаки следующей за ними основной группе.
Обратный путь занял, впрочем, даже больше времени, потому что Атаман повёл маркиза на самую окраину Трущоб. Наконец, процессия достигла люка, в который постучали условным стуком. Открывшие им охранники оказались единственными обитателями просторной избы на восточном краю города, огороженной высоким забором. В ветре тянуло запахом недальней реки, но никаких огней не горело ни рядом, ни в ближайших кварталах.
— Это почти Мёртвый Город, — сообщил Атаман, с наслаждением потягиваясь на морозе. — Солдаты сюда не суются, но... надо соблюдать тишину и осторожность. Не советовал бы вам двигаться ночью, но знаю, ты спешишь.
Гарри распахнул ворота большого сарая, занимавшего почти треть двора, и Марко увидел перед собой то, что хотел увидеть — их чёрную карету с перекрещенными мушкетами на дверцах и двух коней, укутанных в несколько попон. Сзади раздался радостно-ворчливый крик:
— Господин Фиоренти! А я-то уж думал, бросили вы меня!
Двое бандитов вели перед собой растирающего запястья кучера, который торопливо закутывался во все свои шарфы и пальто. За ним, непринуждённо ступая голыми ногами прямо в обжигающе-ледяной снег, шагала Аньяка. Девушка лишь слегка ёжилась, скользя пренебрежительным взглядом по разбойникам, замотанным в плащи.
Марко был рад видеть старика. Он не надеялся, что кучер остался в живых и уже было мысленно похоронил его.
— Да отчего же? - приветливо ответил Охотник и, повернувшись к Атаману, кивнул. — Уговор есть уговор.
Забравшись в карету, маркиз отыскал складную канцелярию и, разложив столик, принялся писать. Атаман заглядывал ему через плечо и подсказывал, как и кем их отметить. Вскоре перед Марко лежала бумага, покрытая свежими чернилами. Открылась приятная особенность нового состояния — не надо было греть руки, чтобы накарябать читаемые буквы. Почерк сразу получился красивым и быстрым, будто Фиоренти не на холоде писал, а за кабинетным столом. Документ гласил:
«Настоящим подтверждаю, что синьор Гарольд из Римини и сопровождающая его синьорина Анна являются членами Зальцбургского Охотничьего Клуба и подданными Итальянского Королевства, а их персоны и биографии не вызывают сомнений.
Писано в провинции Эмилья-Романья рукой Марко Фиоренти, маркиза, о чём свидетельствует его подпись».
Внезапно руку Марко накрыла маленькая ладошка. Аньяка заглянула ему в глаза. Маркиз же рефлекторно отдёрнул кисть и отстранился.
На губах девушки мелькнула улыбка.
— Ты был красивым, стригой.
— Если и так — это в прошлом, — сухо ответил Марко и протянул бумагу. — Не обманул. Так или не так?
— Не обманул, — признала Аньяка. — Может быть, ты спас наши жизни. Бойся Старого Короля, стригой. Он повелевал солнечным светом при жизни, повелевает тьмой после смерти.
Девушка взяла бумагу и выскользнула из кареты. Только сейчас Марко понял, что у неё были разные глаза. Один — ярко-зелёный, другой — настолько карий, что казался почти рыжим.
"А ведь когда-то их сжигали заживо", — подумал он невольно.
— Знаешь ли ты, как его одолеть? — спросил маркиз у ведьмы.
Ведьма повисла на кончиках пальцев, раскачиваясь в дверном проёме и озорно помотала головой:
— Никак неможно. Было бы можно, пошла бы и одолела.
— Аньяка, — сзади возник силуэт Гарри. — Нам пора уходить. Ну, маркиз, бывай. Извиняй уж за карету. И, если всё-таки передумаешь, приходи, как тогда пришёл.
— Даст бог — ещё свидимся, — Марко поймал себя на том, что с недавних пор стал чаще поминать бога. Что-то в этом его насторожило. — Берегите своих людей, Гарри. И не своих тоже.