Никто не ответил.
Зато, потянув за кольцо, Мейер обнаружила, что дверь не заперта. Глухо скрипнув, она отворилась, впустив Охотницу в длинный вестибюль, который оканчивался лестницей, подковой изгибающейся на второй этаж. У стены стояла большая лопата для уборки снега, рядом лежали валенки, облепленные им же, и серая шуба.
София шагнула внутрь. Что-то очевидно неладное происходило здесь, но сознание не могло сформулировать в ясный вывод витающую в воздухе тревогу. Просто... что-то было не так. И София поняла, что.
Если бы не снег, не лопата и не шуба, дом продолжал бы выглядеть нежилым. Не гудели трубы, не шумели шаги или голоса. Даже газовые плафоны под потолком не горели. Софию встретили впечатляющая своей законченностью тишина, темнота и прохлада. Но она не собиралась уходить, кто или что бы здесь не поселилось. Скорее именно «что-то», расчищающее дорожку. На свет была извлечена сложенная коса, и Охотница осторожно, прислушиваясь и присматриваясь, пошла к лестнице. Что-то едва слышно похрустывало под ногами. Присмотревшись, София увидела, что ступени усеивают маленькие плоские кружочки из чего-то мягкого и ломкого. Охотница коснулась одного из них и поняла, что перед ней — остовы давно догоревших свеч. На мгновение ей представилось, что все они ещё горят, и лестница становится похожей на путь в сакральное святилище, а десятки огней подрагивают у её подножия.
А потом начались надписи. Они были сделаны углём или чёрной краской прямо на стенах, повторяя в разных формулировках несколько фраз на латыни, датском и немецком: «Kom! Kom! Fimbulvinter! Kom!», «Nicolaus, Rex Aeternus», «Помоги нам, добрый король», «Защити нас, добрый король»... и чем выше поднималась София, тем меньше было обращений к королю и тем чаще попадалось название зимы великанов.
Некогда свечи отбрасывали на них алые отсветы, теперь же чёрные буквы почти терялись во мраке. Впрочем, не только буквы — поднявшись на второй этаж, София видела перед собой только темноту, кое-где надрезанную белыми щелями на месте ставней. Нужно было или идти вслепую, или зажигать фонарь.
Мейер выбрала второе. Возможно, это привлечёт внимание того, что затаилось здесь, возможно, отпугнёт — кто знает. Снова на глаза попалось «Фимбульвинтер». То самое слово, встретившееся им на станции мейстера Пушкина и его бедной жены. Софии вдруг припомнились странные звуки на втором этаже и их не менее странное исчезновение.
— Кто бы ты ни был, — проговорила она с решительной мрачностью, — я иду. И надеюсь, ты ответишь на мои вопросы.
Масло с потрескиванием разгорелось, залив второй этаж оранжевым светом. Рассохшиеся перила лестницы уводили ещё выше, а в сторону убегал коридор, застланный полуистлевшим ковром. Большинство дверей, выходившие в него, были заперты на амбарные замки. Снаружи. Никаких следов присутствия ван Везена, неважно, здравомыслящего или нет.
Нужно было продолжать подъём...
Но едва лишь София сделала шаг, поднимая фонарь выше, как странный звук заставил её замереть на месте. То был лязг замка, повторяющийся снова и снова. Затряслась одна из дверей. За ней — другая. Всё, что попадало в круг оранжевого света, оживало, стремясь к теплу. Утробное ворчание обитателей квартир, запертых в собственных комнатах, вновь напоминало о смотрителе Пушкине, почти утратившем дар членораздельной речи.
Дом наполнился заунывным воем. София поднималась по скрипучей лестнице, чувствуя, как даже под её весом прогибается хлипкое дерево. Свет, пробиваясь сквозь частокол перил, жутковатым хороводом плясал на полу и стенах, выхватывая куски безумных заклинаний и плошки из-под сгоревших свечей. Завывая, Унесённые Зимой ломились следом, с грохотом нанося удары по стенам и дверям.
Бдительно следя за вторым этажом, София едва не пропустила момент, когда лестница привела её на третий. Здесь, привалившись у перил с револьвером в руке, замер труп солдата в синем мундире. Он захрипел, пытаясь подняться, пусть даже одна нога была обглодана до самой кости. Умело размахнувшись, Мейер снесла ему голову.
Коридор третьего этажа ничем не отличался от нижнего, а лестница вновь уводила наверх. В этот момент одна из дверей с громким треском слетела с петель — не выдержав близости желанного огня, обитатели квартиры неслись к Софии, задирая руки с голодным воем. Волна леденящего холода прокатилась перед Унесёнными Зимой — навстречу им лязгнула, раскладываясь, двухметровая коса. Мейер вспомнила о баньши, призраках, забирающих души, и поставила фонарь на первую ступень лестницы.
Лезвие тускло сверкнуло в рыжих сумерках. Огромный замах развалил первого из бегущих вместе с куском перил, что с грохотом посыпались вниз. София перехватила свистящую косу двумя руками, не давая ей остановиться и продолжая рубить. Второе тело развалилось на две части — металл проходил сквозь них легко и просто, задевая трухлявые стены и перила. А двери с грохотом падали одна за другой, выбрасывая в коридор живые трупы.
— Огонь...
— Помоги...
В руке бредущей к Софии женщины был зажат угловатый кухонный нож. Мейер отрубила эту руку, пинком отбросив женщину назад. Замахнувшись, вторым ударом она перерубила грудную клетку и тут же ударила древком себе за спину, встречая мягкое сопротивление. Унесённый старик с длинными как у бардов волосами согнулся, булькая смолянистой жижей, а коса лязгнула вновь, сокращаясь до сабли и попутно снося угодливо подставленную голову.
Подхватив фонарь, София начала отступать спиной вперёд, нашаривая каблуками ступени. Сабля мелькала перед ней, отрубая тянущиеся. Короткие выпады отправляли мертвецов кубарем катиться под ноги «товарищам», вызывая смешение и давку. Удерживая узкий лестничный пролёт, Охотница легко обороняла его, периодически отмахиваясь фонарём от тех, кто умудрялся пролезть совсем уж близко. Острый угол железного прямоугольника работал не хуже булавы.
— Хах... — с победоносным выдохом, София по рукоять загнала саблю в грудь последней из оставшихся на ногах теней.
— Нет... — длиннолицый парень с отвалившимся носом свистяще застонал, хватаясь за обшлаг плаща. — Помоги мне... согрей... меня...
На месте его челюстей чернел костистый провал. Кто-то, наверное, солдат снизу, снёс ему пулей половину лица, пытаясь защититься.
— Нет... нет... прошу тебя...
София коленом оттолкнула плачущего мертвеца, заставив его упасть на спину. Крутанув саблю остриём вниз, Мейер с силой вогнала оружие в грудь юноши ещё раз, глубоко пробив доски пола. Когда стук агонизирующих пяток стих, в белый дом около Собора вернулась тишина, нарушенная было приходом Охотницы. Всё закончилось за считанные минуты. София, тяжело дыша, стояла на четвёртом этаже, оставив позади ковёр из разрубленных на куски тел, и с лезвия косы тягуче капала замёрзшая кровь. Лестницы выше не было. А из дальней комнаты пробивался едва заметный голубоватый свет.