Развязывает вой
Охоты древний танец,
Зовёт завыть по-волчьи
Вечерняя роса;
Плывут над головой,
Навек запоминаясь,
Разорванные в клочья
Стальные небеса.
Жан знал, что дальше пути охотников разойдутся дольше чем на одну ночь. Нет, он не был наделен Господом Богом даром предвидения, просто оковы мороза, окутавшие город пеленой холодной смерти, шептали о горячей крови и охотнику казалось, будто он слышит эти слова сквозь завывания ветра. Так уж зачастую устроен человек, принимая желаемое за действительное, особенно, когда прошлое гонится за ним по пятам, толкая совершать поступки отнюдь не обычного человека...Впрочем, кто тут обычный теперь? Даже Старик, перебравшийся в салон кареты и тот выглядел здесь как чернильная клякса на белом бумажном листе. Вспоминая местных жителей, что успел заметить из кареты, Жан-Пьер думал о смерти и о том какой капризной барышней она может вдруг стать. Что ж, на этот танец у него сил хватит с лихвой, а что будет дальше..."La poher".
- Наполеон, за мной, - сухо бросил собаке охотник, собираясь покинуть относительный уют и тепло кареты. - Старик, скажи двум другим, если они вернутся раньше, что я ушёл на охоту.
Де Триньёфф придержал шляпу рукой, надвигая её чуть глубже на голову, чтобы её не унесло случайным порывом ветра. "Люсиль" устроилась на спиной своего кавалера. Поднятый воротник пыльника - последний штрих охотника в свой образ, взгляд покосился вверх, к крышам домов, в надежде увидеть свою цель - купол старого кафедрального собора. Судя по тем сведениям о Пальмире, что удалось собрать заранее, именно там находился один из Даров - Кровь Святых.
Убедившись, что пёс выпрыгнул следом, Жан зашагал мерным шагом прочь из внутреннего дворика, приютившего карету. Путь предстоял не близкий и не приятный- Мертвый Город не зря получил такое название. Что ж, это будет хорошим поводом проверить на что ещё годен француз.